Наследство племени готов

— Они мертвы, Сережа. Все трое. — Воронцов сильно дернул ручку подстаканника, и черная жидкость, растекаясь по столу, закапала на пол.

Лейтенант подскочил, вытирая чай чистыми листами бумаги, сразу превращавшимися в кашу и размазывавшимися по гладкой поверхности стола. Тогда юноша достал платок и принялся упорно бороться с черной жидкостью, избегая смотреть на Кравченко.

— Откуда ты знаешь?

— Вовка с нашей секретаршей Танькой мутит, ну, а та и получила эти сведения, — признался Женя. — Вроде криминала никакого. Годлевская ночью возвращалась домой с работы… Ты в курсе, что она готовилась поступать на артистку, но для начала устроилась в Клуб железнодорожников? В тот день спектакль около полуночи закончился. Чтобы пройти к дому, ей нужно было переходить железнодорожные пути. Ну, и попала она под перевод стрелок. Видать, сильно ей ногу придавило, сама вытащить не смогла. А тут товарный… Сам знаешь, в районе развилки на окраине какая темень. Машинист ее только тогда заметил, когда уже тормозить было поздно. Ну, и… — Он поежился. — Здорово изуродовало бабу. Танька говорила: ее стошнило, когда она на снимки взглянула.

— А Куропаткин? Тоже попал под поезд? — Сергей сознавал нелепость, глупость вопроса, но надо было что-то спросить.

От молчания хотелось кричать и бить по мокрой поверхности стола.

— С тем вроде все чин по чину. — Женя вздохнул и чуть покраснел, словно подсказывая, что не верит в свои слова. — Сердечный приступ… Жена вовремя врачей не вызвала, потому что ночью это случилось. Умер во сне. Легкая смерть.

— Легкая, действительно легкая, — прошептал Воронцов. — А Боголепов? Неужели и он? Самый крепкий, самый…

— А вот с Боголеповым история поинтереснее будет. — Женя закусил губу. — Повесился наш Боголепов в сарае. Утром его сын отыскал. Говорят, гвоздь в потолок вбил, потом соорудил из него крючок, прицепил к нему веревку — и…

Воронцов сжал пальцами виски. Голова раскалывалась, в ушах словно стрекотали цикады.

— Почему он покончил с собой? — едва выговорил он.

Кравченко пожал плечами:

— Черт его знает… Записку оставил какую-то странную. Дескать, много на нем грехов, и нет сил с ними жить. Это он о тех деньгах, которые у отряда спер? Так ему повезло, еще дешево отделался. В городе, конечно, карьера его закончилась бы, захоти он там работать, но у себя в станице он был и останется героем. Зачем вешаться?

Воронцов ничего не ответил.