Наследство убитого мужа

– Буду, – прохрипела я и засадила пяткой ему по коленке. Вернее, хотела это сделать, но он прочел мои намерения по глазам, провел подсечку, и я чуть не шлепнулась квашней в раздавленный чертополох. После этого я потеряла интерес к жизни. Он волок меня по дороге мимо живописных сосняков и ельников, я с трудом переставляла ноги и просила у Бога оставить мне чуток сознания. Встряска была ощутимой – срывалось дыхание, клочья тумана клубились перед глазами. На берегу реки веселье не унималось. Разражались взрывы хохота. Кто-то упругими размашками плыл через реку. Кто-то висел под водопадом, болтая ногами. На берегу торчала рослая фигура в защитной майке со спиннингом – кажется, майор Калинин. Палатку поставили, дымился мангал. Бродили и сидели в кружке какие-то люди. На середине реки в компании стриженого парня (данного участника собрания мне тоже не представили) резвились девицы. Увидев меня, блондинка Инна прыснула, а Галина выпрыгнула из воды и проорала: «Привет, дорогая, хорошо погуляла?» Прогремел взрыв – уже не хохота. Уши заложило, и окончательно подкосились ноги. Посреди стремнины взметнулся столб брызг. Загрохотал противным смехом голый по пояс Вайман, бросивший гранату. Пошатнулся и чуть не выронил спиннинг Калинин.

– Ты чего творишь, кретин безмозглый, трах твою тарарах?! – плевался он сочными матерками.

– Не бойтесь, товарищ майор, это наступательная граната, – хихикал основательно набравшийся Вайман. – Осколки разлетаются всего на тридцать метров.

– Баран, ты же мне всю рыбу распугал!

– Неправда, товарищ майор! Смотрите, сколько я вам ее наглушил! – тыкал пальцем Вайман в белые пятнышки, плавающие по воде: оглушенная рыба всплывала брюхом вверх.

– Да ты в натуре баран, Вайман! – сокрушался Калинин, вытаскивая из воды пустую снасть. – Она же по течению от нас уплывает! Давай, догоняй, раз такой умный!

Уморившийся Бабай подтащил меня к палатке, у которой кружком сидели люди и резались в карты. Не держи он меня за шиворот, я давно бы распласталась. В стороне от мангала чадил костер, на перекладине висела здоровая кастрюля. «Сейчас меня в нее засунут», – почему-то подумала я. Над кастрюлей склонился обнаженный по пояс Шалашевич. Он орудовал поварешкой. Зачерпнул варево, попробовал – осторожно, чтобы не обжечься, и, подмигнув мне, объявил хорошо поставленным голосом:

– Брандахлыст готов, граждане бродяги. Завершайте состязания и садитесь жрать, пожалуйста.

Но картежники увлеклись. Взъерошенный Джулай, высунув язык от усердия, лихо отбивался – играли пара на пару. Плющихин и Михеич разочарованно посапывали. Молчаливый Колодяжный, оказавшийся союзником Джулая, самодовольно посмеивался, готовясь выбросить никудышные карты. Одобрительно урчали болельщики. Игра закончилась – Колодяжный продемонстрировал две «шестерки» и стал прилаживать их на плечи расстроенному Плющихину.

– В натуре, труп недавно нашли, – вспомнил Джулай, перетасовывая колоду. – В гараже на Путевой. Некто Шизень, в миру Кудряшов Дмитрий Анатольевич. Сиделый – пробы ставить негде. Несколько ходок в биографии: грабеж, «мочилово», баб насиловал. Фишка у него – эсэсовские витые погоны на плечах. Ну, наколки такие. Так, блин, он разложился практически целиком, а татуировки остались, представляете? Лежит такой гнилой трупешник с погонами…

– Это ты вовремя заговорил – прямо к столу, – подметил Шалашевич.

– Ну че, братва, сыграем на четыре звездочки? – заржав, поинтересовался Джулай.

– А как это? – не понял один из болельщиков.

– А это крайне увлекательно, – вкрадчиво сообщил Джулай. – Играют четверо. Ставка – жизнь одного из игроков. Кто остается – ну, в общем, того…

– На хрен такие развлечения, – поежился Михеич.

– На нее сыграйте, – кивнула в мою сторону Эльвира. Она сидела на камне, словно атаманша, возвышаясь над игроками, и поедала меня ироничным взглядом. Волосы ее были распущены, верхние пуговицы блузки расстегнуты. «А ведь реально атаманша», – с содроганием подумала я.

– Не вы потеряли? – проворчал Бабай, встряхивая меня, чтобы окончательно не заскучала.

– Сюда положи, – кивнула Эльвира на расправленное брезентовое полотнище. Часть брезента была пуста, на другой громоздились остатки трапезы и пустые водочные бутылки. Бабай отпустил меня, и я таки шлепнулась квашней, не в силах держаться на ногах. Кружилась голова, «лошадки» бегали по кругу, покачиваясь взад-вперед.

– Где взял? – деловито осведомился Плющихин.

– Не в свою зашла, – шмыгнул волосатыми ноздрями Бабай. – Случайно встретились. Вы охренели, менты? А если бы она ноги сделала?

– Не сделала бы, – возразила Эльвира. – Отсюда просто так не сделаешь. Ее уже пасли на периметре, ты зря напрягался, Бабаюшка. Но все равно молодец, ценю.

– А как мы проворонили, когда наша звездочка подпорки щупала? – встрепенулся Михеич.

– Да ладно, девчата отвлекли, – объяснил лысоватый тип с раздвоенным мясистым носом.

– Крылышки помнем нашей звездочке? – оскалился Джулай. – Ты как, крошка, готова прогуляться по кущам неземных удовольствий?