Наследство в глухой провинции

– В этой истории мне непонятно только одно: откуда в таком небольшом поселке, как Костромино, могут существовать такие серьезные криминальные элементы?

– Специфика местности, – хмыкнул он. – Как ни странно, здесь легче спрятаться. Костромино в некотором роде современное Гуляйполе. Во-первых, шоссе просматривается в обе стороны – спецподразделениям незамеченными сюда не добраться. За поселком – малопроходимый лес. В эти места на стрелки бандиты из других районов съезжаются. Наши что, наши тихие. У одних партию оружия приняли, другим сдали. Получили свой процент за перевалку или гарантию – и продолжают жить как законопослушные граждане.

Что? Этот тихий посёлочек на самом деле перевалочная база торговцев оружием, здесь выясняют отношения бандиты… И я до сих пор здесь? Та, что собиралась лишь оформить своё наследство!

Глава одиннадцатая

Для начала мы поделили дом на сектора. Начали сверху, с мансарды, но там оказались только одежда тетки да полки с книгами. Вряд ли «это» могло быть запрятано в книгах, но мы их всё равно тщательно пересмотрели.

Потом перетряхнули одежду, особенно уделяя внимание шляпам, обувным коробками и карманам.

Потом спустились на первый этаж. Здесь искать было труднее из-за наличия подсобных помещений в виде кладовок, в одной из которых был прямо-таки солидный запас консервов. Здесь можно было бы долгие месяцы жить в осаде и не помереть с голоду. Мне стало смешно при мысли, что не далее, как вчера, мой обед состоял всего из шоколадки и газированной воды…

И всё равно мы ничего не нашли. Кроме денег. Их сунули в пакет среди постельного белья. Около шестнадцати тысяч долларов.

– Деньги идут к деньгам, – ненатурально хихикнула я, слегка ошеломленная.

– Богатая ты невеста, Лариса Киреева, – равнодушно констатировал Михайловский.

Был первый час ночи, когда мы, усталые, рухнули в кресла гостиной.

– Отрицательный результат – тоже результат, – философски сказал Фёдор; доллары в пакете были для него не тем, что он хотел найти.

Конечно, за такое короткое время тщательно обыскать дом трудно, но если бы тетка что-нибудь спрятала, оно бы нашлось. Не в стены же она замуровывала.

Да и, по словам Михайловского, Олимпиада вряд ли могла быть причастна к чему-нибудь криминальному. Разве что ненароком услышала или увидела. Хорошо, записка отыскалась в шубе, которую я не надела бы до следующей зимы.

– Ты знаешь, что такое «Антитеррор»? – спросила я Федора, будучи уверенной, что он отвечать не станет или просто отшутится, и почти угадала.

– Так называлась акция, с которой началось падение сотника Далматова.

Вроде и ответил, но ничего не объяснил. Как отмахнулся.

– Ты говоришь словно герой шекспировской драмы, – заметила я и прикрыла рот, потому что Фёдор встал и подошёл ко мне так близко, что у меня от волнения сбилось дыхание.

Мы стояли посреди гостиной и молчали, а потом не сговариваясь потянулись друг к другу.

– Вы, случайно, не знаете… – Прозвучавший в тишине голос неизвестного мужчины раздался для нас громом среди ясного неба; никто из нас не подумал запереть входную дверь. – Конечно, неудобно, в такое время у нас все спят… Я стучал, но мне никто не ответил, а свет горел…

Очевидно, мы с Фёдором так резко обернулись и так торопливо отпрянули друг от друга, что, в свою очередь, смутили вошедшего.

– Вы – муж Лиды, – догадалась я, хотя видела его мельком, со спины.

– Да. И я хотел спросить, вы, случайно, не знаете, где моя жена?

– То есть она куда-то вышла, и вы подумали, что ко мне?

– Если бы она вышла только что, я бы не стал её искать. Но она ушла ещё вчера. Соседку попросила с детьми посидеть. Сказала, ненадолго в милицию, а её до сих пор нет. Мы уж и в милицию звонили, и по подругам искали. Я привёз мать, чтобы с детьми побыла. Заявления о пропаже людей, говорят, принимают только через трое суток…

Теперь паузу нарушил Фёдор:

– Ничего не понимаю. В отделе мне обещали, что займут её не больше чем на пару часов.

– Может, её арестовали? – Как ни странно, в голосе мужчины послышалась надежда. Задержка в милиции была, по его мнению, делом нежелательным, но по крайней мере объяснимым.

– Не могу ничего сказать, пока не позвоню.

– У Григорьевых, через дом от нас, есть телефон. Я посмотрел, свет у них не горит, но если сказать, что это из полиции…

Я забыла, что Федор до сих пор был в своей милицейской форме. Да и в чём ещё ему быть, если он поехал ко мне прямо с работы. Он только китель снял. Печь в доме тетки была на редкость хорошо сложена. Вроде мы недавно затопили и дров бросили совсем немного, но уже во всех комнатах была достаточно комфортная температура.

– Хорошо, проводите меня. – Федор потянул с кресла свой китель и, уходя, сказал мне: – Запри дверь. Я вернусь, постучу.

Я закрыла дверь в сенях на ту самую металлическую щеколду, которая вполне могла бы выдержать удары небольшого тарана. Громыхнула ею в полной тишине и вернулась в гостиную.

Теперь бра на стене давало, на мой взгляд, слишком мало света, и я зажгла люстру. Она была огромная, хрустальная и претенциозная, так не вязавшаяся с остальным интерьером.