Вопросы множились, отпочковываясь один от другого, и Тим снова и снова возвращался к ним мысленно. Кружащиеся по залу ниндзя, вспышки и клубы дыма перестали привлекать его внимание, как только он начал прокручивать в голове рассказ Ра’са снова. Он с нетерпением ждал, когда освободится хозяин дома, чтобы сообщить ему, что он хочет приступить к работе прямо сейчас.
Наверное, это было слишком заметно. Может, Тим сам не обратил внимания, как ёрзал на месте, или снова прикусывал костяшки пальцев, пытаясь унять волнение, или постукивал пальцами по подлокотнику деревянного кресла. В общем, что-то выдало его. Правда, что именно, Тим тоже понять не мог.
Наверное, просто не стоило утыкаться в собственные записи посреди смотра.
— У вас есть ещё вопросы, Тимоти? — Ра’с коснулся его плеча. Он не выглядел встревоженным и разочарованным, скорее наоборот. Будто Тим делал именно то, чего от него ждали.
— Не совсем. — Тим потёр мочку уха. — Прежде чем задавать вопросы дальше, я бы хотел посмотреть, что разузнал мой предшественник, — он пожал плечами и поднялся. — Прошу прощения, что я так засуетился, Ра’с. Кажется, я понял, как хочу написать вашу биографию, и ужасно хочу приступить к этому немедленно, — он сумел сдержаться и не рвануть прочь из зала в эту же минуту. К тому же голос Стефани упрямо напоминал ему, что он и так ведёт себя неподобающе своему возрасту.
— Я рад это слышать, — старик убрал руку и теперь казался ужасно довольным. — Все материалы Джейсона уже в вашей комнате. Думаю, вы сообразите что к чему, — он пригладил бороду, щурясь, и спокойно добавил: — Не забудьте, это ваша книга, Тимоти. Расскажите историю обо мне.
Тим сделал глубокий вдох. Он не мог позволить себе снова начать спор с заказчиком. Но и издателя ослушаться не мог.
«На всякий случай, — решил он, — напишу две копии». Потом кивнул, будто кланяясь, и, шурша одеждой и громко топая, поспешил в свою комнату. Похоже, он оставался самым шумным существом во всей крепости.
***
В комнате его ждала фотография Стефани, печатная машинка, предоставленная Ра’сом, стопка чистой бумаги и коробка записей и наработок его предшественника.
Тим погладил чёрно-белую Стефани по щеке, подвинул коробку к столу и сел. Первая рукопись, аккуратно перепечатанная и сложенная в стопку, была перевязана красной лентой. Тим отодвинул машинку к другому концу стола и водрузил на освободившееся место рукопись. Развязав ленту, он сделал вдох поглубже и пролистал её, проведя пальцами по срезам страниц. Кое-где на бумаге были кофейные пятна, сигаретные ожоги или пометки разными ручками и почерками. Почерк Ра’са (Тим понял это, потому что его комментарии начинались с имени Призрака) был мелким, с множеством завитушек. Так писали в средние века, копируя книги или создавая указы и грамоты. Почерк же предшественника Тима был резким, с сильным нажимом. Он вычёркивал какие-то строчки, дописывал слова, и спорил с аль Гулом о содержимом того или иного абзаца.
Текст был излишне подробным и сухим, будто предыдущий Призрак превратил всё возможные слова в песок и создал вместо предложений бескрайнюю пустыню. Тим то и дело делал перерывы, обречённо закатывая глаза и потирая переносицу.
Пару раз его отвлекали, принося еду и турку горячего кофе, а когда стало темнеть, ему пришлось лезть в сумку за спичками, чтобы зажечь лампу. Стало прохладнее, и Тим притащил одно из одеял, чтобы завернуться в него, пока читает.
Рукопись закончилась к утру. К этому моменту Тиму уже казалось, что Джейсон намеренно написал текст таким скучным. Было в этой сухости что-то настолько фальшивое.
Он перевязал рукопись лентой и снова склонился над коробкой. Среди смятых записок и порванных кусков неудавшихся рукописей он нашёл дневник предыдущего Призрака. Кожаная обложка тоже была залита кофе, ремешок, которым тетрадка обматывалась порвался. Тим открыл его в первом попавшемся месте и заметил, что странички тихо похрустывают, когда их переворачиваешь. Джейсон Тодд (благодаря подписи на форзаце Тим теперь узнал и фамилию первого Призрака) заполнял словами каждую строчку и писал очень мелко. Части записей были записаны стенографией, и это было скорее удивительно, чем нормально.
Выглянув в окно, Тим затушил огонь в лампе, переоделся, зажал дневник подмышкой и влез под многочисленные одеяла. Устроившись среди подушек он мысленно пожелал Стефани хорошего времени дня — сколько бы в Америке не было времени — и попытался начать читать.
Уснул он достаточно быстро. Причина была не в тяжеловесности слога Джейсона Тодда — дневник его предшественника был намного интереснее любой главы биографии Ра’с аль Гула, — а в усталости. Так что Тим погрузился в сон, потеряв дневник в одеялах и утонув в перьевых перинах.
Он проснулся в полдень, потому что кто-то коснулся его плеча. Тиму снилась война, и он проснулся, отбив чужую руку и пытаясь нащупать под подушкой нож или шило.