Наследуемый признак (СИ)

Стефани стояла на пороге, немного растрёпанная и взволнованная. Тим смотрел ей прямо в глаза, и будто тонул. Он не мог на неё насмотреться, и, кажется, забыл, как нужно дышать.

С первым вдохом он позволил себе сделать шаг назад, отвести взгляд от её голубых глаз и посмотреть на неё пристальнее, внимательнее, чтобы насмотреться за те шесть месяцев, что его не было рядом.

Только тогда он и заметил, что Стефани стоит перед ним в коротких светлых штанишках и клетчатой широкой кофточке с бантиком на груди. Она немного поправилась, грудь у неё стала пышнее, живот выдался вперёд. Тим удивлённо моргнул, вздрогнул, когда в ухо ему шепнул голос Ра’с аль Гула: «И не страшно вам было оставлять беременную жену?». Стефани что-то сказала тоже, но Тим пошатнулся и вцепился пальцами в дверной косяк. Ему стало дурно, мир начал сужаться и становился всё меньше, пока не исчез совсем.

***

Он очнулся, когда к его носу поднесли ватку с нашатырём. Вскинулся, сжимая кулаки, и расслабился, только услышав голос жены.

— Тим, — Стефани расположилась на подлокотнике кресла, в которое его усадили. — Что с тобой случилось? — она провела рукой по его волосам, как часто делала раньше, и Тим снова почувствовал себя дома. В безопасности. — Ты совсем седой, — тихо и как-то испуганно произнесла она.

— Да, я просто… — Тим обвёл было взглядом Коннера и Тану, а потом снова посмотрел на Стефани и дрожащими руками неуверенно коснулся её живота. — Сначала расскажи мне… когда… когда это случилось? Когда ты узнала?

— За пару дней до твоего отлёта, — Стефани поймала его за руку, когда Тим собирался её убрать, и положила обратно на свой живот. — Решила не говорить тебе, чтобы ты не волновался и ничего не отменял.

— Но… Меня не было шесть месяцев. А если бы я не сбежал? — Тим судорожно вздохнул, затем подскочил, засуетившись вокруг Стефани. — Господи, да что же я… Садись, — он помог ей встать и пересесть на своё место, хотя и сам с трудом стоял на ногах. — Тебе правда стоило мне сказать.

— Я ей то же самое говорил, — перебил его Коннер. — Каждый день повторял, с тех пор, как узнал. Что ей нужно было сказать тебе, — он опирался о стенку, скрестив руки на груди. Жена Коннера, Тана, сидела на табуретке рядом, болтая в стакане тёмно-янтарного цвета жидкость, щедро разбавленную колотым льдом. Взгляд у неё был немного усталый и озабоченный, впрочем, Тим помнил, что так же она смотрела на гостей на их с Коннером свадьбе. Тана принадлежала к коренному населению Гавайев, и их брак с Коннером вызвал много сплетен и пересудов.

— Я взрослая самостоятельная женщина. Первые несколько месяцев я вполне бы сама справилась, — закатила глаза Стефани, как только Коннер договорил. — Поэтому я и скрыла, что мы ждём маленькую Викторию или маленького Эрнеста…

— Викторию или Эрнеста? — Тим удивлённо хлопнул глазами. — Ты уже выбрала имена?

— Ну, Виктория очень милое имя, а Эрнест… я подумала, что ты будешь рад, если родится мальчик и мы назовём его в честь твоего любимого писателя, — Стефани широко улыбнулась, взяла его за руки и так и замерла.

— Короче. Мы с Таной собрали вещи, поручили хозяйство моему кузену и приехали сюда. Сразу же, как только она сообщила, что беременна, — продолжил Коннер. — Мы детскую сделали из вашей второй комнаты для гостей. Я поклеил обои, кроватку сколотил. На случай, если ты не вернёшься вовремя, — он замолчал и нахмурился. Замолчала и Стефани, и только Тана тихо позвякивала льдинками, бьющимися о край стакана. Она не столько пила, сколько просто наблюдала за тем, как плещется жидкость.

— Я бы хотел здесь быть, — медленно проговорил Тим. — Я просто… — он запнулся и опустил взгляд. Стефани сжала его руки в своих чуть сильнее, и это придало ему сил. — Я… я представляю, как это звучит. Просто поверьте мне, хорошо?

Он закрыл глаза и досчитал до десяти, а потом открыл их, и попытался начать говорить. Это оказалось сложно. Казалось, что слова могли призвать Ра’с аль Гула в его дом, заставить снова пережить тот ужас, что он испытал в крепости. Слова были тяжёлыми, и скрывались с губ отрывисто и резко. Тим делал большие паузы и старался давать себе возможность отдохнуть и успокоиться. Руки, однако, дрожали тем сильнее, чем ближе он был к рассказу о рассыпавшемся в пыль «добытчике».

Когда он закончил говорить, рассказал про буддийских монахов, выхаживавших его несколько суток, ещё какое-то время никто не решался заговорить. Тана отставила в сторону стакан, задумчиво хмурясь.

— Тана, ты не побудешь с Тимом? — Стефани вдруг начала подниматься. — Коннер, помоги мне, я хочу… заварить Тиму чай, — она врала так неубедительно, что Тим понял это сразу. Она вцепилась в руку Коннера мёртвой хваткой, и они вместе вышли из гостинной в кухню.

Тим устало скатился обратно в кресло и закрыл лицо руками. Он дрожал, потому что ему было страшно, и потому что он понимал, что никто не поверил.