Наследуемый признак (СИ)

— Ты знаешь, — вдруг прервала своё долгое молчание Тана. — Им просто не стоило предлагать тебе эту работу. Чёрт, да тебе не стоило за неё и браться. Это же Ра’с аль Гул, — она покачала головой, когда Тим посмотрел на неё сквозь пальцы, и вздохнула. — Он кого угодно сломает.

Тим нервно сглотнул. Тана больше не заговаривала. Она скрестила руки на груди и теперь задумчиво рассматривала его, словно перебирала в голове факты его биографии и примеряла к рассказу. Тим мотнул головой и прислушался к разговору на кухне.

— Я с ним войну прошёл, Стефани, — упрямо доказывал его жене что-то Коннер. — Он видел концентрационные лагеря. Я сомневаюсь, что в арсенале Ра’с аль Гула есть что-то, что напугало бы его настолько, что он поседел.

— И что? Ты хочешь поверить рассказу про пожирание подчинённых? — голос Стефани звучал растерянно и расстроенно. Она, кажется, возилась с чаем, и тихо выругалась. Наверное, просыпала заварку. Тим бы улыбнулся мечтательно, наслаждаясь её голосом, но было слишком больно понимать, что она не верит.

— Я не знаю, — после долгой паузы ответил Коннер. — Я не знаю. То, что он рассказывает звучит просто фантастически.

— Ты простишь меня, я отойду на минутку? — вдруг окликнула Тима Тана. Тим нервно вздрогнул и кивнул, всё так же отрывисто и быстро.

Тана схватила свой полупустой стакан и тоже скрылась на кухне.

— Во-первых: я думаю, ему нужен врач, — сказала она. Тим разочарованно клацнул зубами и закрыл глаза. От отчаяния ему хотелось плакать. — Во-вторых, — Тана вздохнула. — Он всё слышит.

На кухне воцарилось молчание. Тим устало вздохнул, поднялся и поспешил к ним.

Стефани стояла у стола, сжимая в руках картонную коробочку с заваркой для чая, и растерянно глядя на Коннера. Коннер замер, отвернувшись от неё и уставившись на разрисованный пионами сервиз.

Тим остановился рядом с Таной, нервно теребя рукав рубашки и опустив взгляд. Ему вдруг стало страшно смотреть на то, как самые близкие люди сомневаются в его вменяемости.

— Я… я не хотел вас пугать, — выдавил он на одном дыхании. — Я просто надеялся… надеялся, что вы поверите мне, — он ссутулился и развёл руками. — Но я знаю, что чем больше я буду настаивать, чем больше буду вас убеждать в том, что не сумасшедший, тем сильнее вы будете беспокоиться, — он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, стараясь собраться с силами. — Я… я побуду на заднем дворе, подышу воздухом. Попробую хотя бы для себя разобраться в том, что произошло, чтобы… чтобы найти способ доказать вам, что я не сошёл с ума, — он снова открыл глаза, развернулся и вышел через заднюю дверь, выходя во дворик. Он забрался с ногами в кресло-качалку, которое они со Стефани всегда на лето вытаскивали на улицу и прятали в тени растущей там яблони, и закрыл глаза, надеясь, что сможет смириться с тем, что ему не поверили.

Он просидел так, пока не начало темнеть. Несколько раз к нему приходили Коннер и Стефани — иногда вместе, иногда по одному, и пытались убедить его, что дело не в неверии. Тима душила обида, но он не позволял себе её выдать. Он просто отводил взгляд от лиц самых близких на Земле людей и тихо повторял:

— Я найду способ доказать вам, что я не сошёл с ума.

И больше не говорил ничего. Чувство безопасности вдруг исчезло. Он понял, что когда Ра’с аль Гул решит напасть на него, на его семью — Тим будет единственным, кто сможет ему противостоять. Единственным, кто будет знать, на что старик на самом деле способен.

В обед ему принесли поесть. Стефани состряпала его любимое рагу, но Тим не мог на него даже смотреть. От разочарования и постоянного нервного напряжения постоянно мутило. Желудок будто завязался в узел, и кусок не лез в горло. Он честно попытался поесть хотя бы немного, но не смог.

Когда небо посерело, а из-за облаков показался бледный силуэт растущей луны, Тим слез с кресла и вернулся домой. Он немного озяб, но и не чувствовал ничего. Понял, что ему холодно, только услышав, как стучат его собственные зубы.

Тим съёжился и поднялся наверх. Стефани только-только вышла из душа, и теперь сидела перед зеркалом, завернув мокрые волосы в полотенце и размазывая по рукам резко пахнущий крем. Тиму стало дурно, он поморщился и отвернулся к шкафу с постельным бельём.

Заметив Тима, Стефани развернулась и уставилась на него, жалостливо и обеспокоенно. Тим стиснул зубы, потому что её жалость и её беспокойство ранили сильнее, чем осколки снарядов или нож в спину.

— Что ты делаешь?

— Подумал, что ты не захочешь спасть с сумасшедшим в одной комнате, — Тим почувствовал, что у него нервно дёргаются уголки губ, и попытался отвлечься. Открыл шкаф, достал оттуда первые попавшиеся простынь и одеяло. — Посплю в гостиной, пока… — он замолк и мотнул головой, решив не договаривать.

— Тим, ты что, серьёзно? — Стефани удивлённо моргнула и начала медленно подниматься, придерживая живот. — Иди сюда, дурачок, — выпрямившись она протянула к нему руки, но Тим не сдвинулся с места.