Насмешка Артиста

Вениамин прокашлялся. Теперь его одолела обида. За то, что не сдержал своё слово перед дочерью и подвёл свою стажёрку. Ему оставалось лишь достойно принять смерть.

– Люди тебя не поддержат. Разве что такие же психи, как ты. Ты не спасешь мир, ты его только губишь.

Первороднов улыбнулся, запихнул конверт в кофту мертвеца. Затем он подошёл вплотную к пленнику и положил ладонь на его голову. Вениамин оскалился, стараясь сдерживать свои стоны. Психопаты любят причинять боль другим, а наслаждение приносит именно реакция жертвы. Вениамин не желал доставлять удовольствие Первороднову. Это придавало ему сил в терпении. В свою очередь Альберт крепко сжал волосы Вениамина и с силой задрал его лицо кверху.

– Не пытайся задеть моё самолюбие. Я же сказал, что мне плевать, что подумают люди, и кем они меня будут считать. Я свою работу сделал. Я доволен. А теперь вернёмся к разбору полётов. – Первороднов резко отпустил Вениамина. – Ты рассказал всё верно, но есть пара неточностей. Во-первых, ты подумал, что я обратил внимание на тебя лишь после того, как ты взялся за дело. Забавно, но когда бы я успел подготовиться за такой короткий срок? Нет, я заранее знал, что именно ты будешь заниматься следствием. Знаешь почему? Ты – лучший. Такое дело могли доверить только тебе. Задумайся над этим.

– Тоже мне комплимент… А «во-вторых»?

– А во-вторых, ты сказал, что меня посетило раздвоение личности после того, как погиб Степан. Ты не прав. Моё, как ты назвал, альтер-эго сопровождало меня всю мою жизнь. Именно Артист поддерживал меня в детстве. Именно он шепнул мне толкнуть того хулигана посильнее. Пусть я и не мог слышать. И к зрелости я не просто сдружился со своей второй Личностью мы буквально стали одним целым. Не смотря на то, что «стоим у руля» поочерёдно. Я – неделимая часть себя! Только так можно достичь успеха в этом мире, будучи убогим и психически неполноценным изгоем. Принять себя. И того, кто делит с тобой тело.

– Ты просто кусок дерьма. – выпалил Вениамин. – Думаешь, что творишь искусство, учишь чему-то, но ты просто не способен на что-то действительно полезное для общества. Ты озлоблен на мир и мечтаешь видеть его в огне. Вот и всё.

Первороднов укоризненно покачал головой.

– Зря ты так, Вениамин. Я же с тобой по-хорошему.

– По-хорошему сотворишь очередной «шедевр»? Ну, валяй, чудовище! Надоело слушать твои бредни.

– Нет. – Первороднов отошел к висящему трупу

– Что «нет»?

– Я не буду убивать тебя, Вениамин. Свою композицию я уже закончил. А ты – живое воплощение моего истинного зрителя. Человек, прошедший через всю эту боль. Именно ты донесёшь миру мой замысел. Пусть, и не понимаешь этого. Помнишь, я говорил в галерее, что мы с тобой похожи?.. Прощай. Больше мы никогда не встретимся.

Первороднов надел шляпу и отправился в сторону коридоров лабиринта. С усмешкой он скрылся во мраке. Вениамин остался наедине с самим собой. Связанный, страдающий от головной боли, но выживший. Впрочем, радости это принесло ему немного. Встреча с Артистом повлияла на него. Сидя в темноте, он осознавал, что Первороднов в чём-то был прав. Люди не ценят свою жизнь, как следовало бы, пока не столкнуться с истинными страданиями. Об этом напоминают шрамы. Шрамы на сердце – остаются навсегда.

Эпилог

Вениамин сидел в участке. Длинный коридор был переполнен полицейскими, которые то и дело сновали вперёд-назад. Некоторые пытались поговорить с Вениамином, но он явно отмахивался от них.

– Ну хули вы тут встали? Отъебитесь от человека. Пиздуйте работать уже. – Шеф разогнал толпу неравнодушных и сел рядом с Вениамином. – Ты меня пиздец как на очко подсадил. Я просто в ахуе, Вень.

Хлебников никак не отреагировал.

– Вень, может тебе домой лучше? Поймаем мы этого старого хуесоса. Давай-ка сегодня на выходной.

– Я хочу узнать, что с Тамарой. – проговорил Вениамин.

– Ну, с ней всё заебись. Благодаря тебе. Ты теперь типа герой. Но, это самое, ну его нахуй! Давай, больше без геройств, ладно?

Шеф посмотрел на следователя и решил оставить его. Хлебников продолжил ждать. Спустя какое-то время дверь допросной распахнулась, оттуда вышла Тамара. Вид у неё был не менее удручённый. Вениамин поднялся со стула и выдавил из себя:

– Как вы?

Тамара поморщилась.

– Лучше не спрашивать.

– Извините за допрос. Я знаю, что вы не имеете никакого отношения к деятельности своего отца. Но моё руководство любит работать по протоколу.

Тамара двинулась к выходу. Вениамин начал провожать ее.

– Ничего страшного. Я хоть узнала о нём что-то новое. Например, что у него было раздвоение. Кошмар… Столько лет его знаю, но не догадалась. Это позор.

– Он учился скрывать это всю жизнь. Вы никак не могли узнать.

– Могла.

– Но как?

– Теперь я понимаю. Ещё давно заметила, как он иногда часами смотрел на свои картины. И этот взгляд, словно хотел в них что-то разгадать. А я не обращала внимания. Для меня он всегда был человеком странным. Но кто мог подумать, что настолько.

– Так вот как он общался со своей второй личностью? Через картины отправлял самому себе сообщение в живописи, зная, что никто не догадается…