Насмешливое вожделение

Улицы были завалены мусором. Ист-ривер-парк напоминал разоренный горный район. Среди куч мусора копошились группы бездомных и спрессовывали в пакеты еще пригодные к употреблению предметы. Он прищурил глаза: увиденное было похоже на развалины Дрездена после бомбежки. От станции метро он пробирался к 6-ой Улице, по мусорному лабиринту добрался до большой воды: Ист-Ривер. Перепрыгивал через мусорные баки и пластиковые пакеты, демонстрировавшие свои растерзанные внутренности. Обходил кучи мусора, которые в некоторых местах доходили до окон первого этажа. Это напомнило ему одну суровую зиму его детства. Тогда копали проходы сквозь снежные заносы. Окрестности Гринвич-Виллидж были покрыты толстым слоем отбросов. Уборщики мусора уже неделю бастовали.

Было душно, тяжелые облака стелились низко над Манхэттеном. Собирался дождь. Уши пронзал отчаянный детский крик. Засыпан мусором был и высокий, слегка обшарпанный дом, который он с трудом отыскал. Здесь тоже валялись горы пластиковых пакетов, к входу вел настил из отбросов. Их, громко ругаясь, швырял лопатой старик. При каждом взмахе он отпускал ругательство и смотрел на Грегора Градника, как будто тот тоже был в какой-то мере виноват в этом осадном положении. Грегор долго выискивал нужное среди множества имен, и только, когда нажал на звонок, сердце забилось быстрее.

«Лифта нет, — сказала она, — мне понадобится минута, чтобы спуститься».

В течение этой минуты он наблюдал за человеком, который, ритмично ругаясь, ритмично швырял отбросы. Он кидал их на верхушку высокой кучи, с краев которой они медленно осыпались вниз. Вдруг ему показалось, что на склоне мусорного холма он видит знакомый предмет. Наружу, как рука утопленника, торчал руль велосипеда. А под ним, как глаз утопленника, велосипедный фонарь.

2

Он услышал, как мягкие тапочки бегут по металлической лестнице. Потом она возникла в дверном проеме, ногой придерживая дверь. Нога была загорелой, покрытой золотистыми волосками на коже цвета позднего лета, дальше вверх начинался край легких шорт для бега. «Trashy, — сказала она. — Нежный, гадкий, милый». Это точно была она. — «Не зайдешь?»

Он карабкался с ней по лестнице, ведущей на верх этой башни, куда-то под самые небеса, мимо бесчисленных дверей. Вскоре он начал задыхаться.

«Тут высоко, подняться сможешь?»

«Без проблем».

«Ты все еще куришь?»

3

«Осадное положение», — сказал Питер. Экран за его спиной показывал мусор, который ветер разносил по 5-й Авеню. Квартира меньше, окна тоже меньше, никакого испанского балкона. Ирэн садится по-турецки, забрасывает в рот горсть чего-то жующегося.

«Нас запрут по домам», — произносит Ирэн.

«Я уже сижу в темноте, — отвечает Грегор. — Живу в полуподвале».

Ирэн перехватывает его взгляд и накрывает свои колени покрывалом. Она сидит по-турецки.

«Помню, — говорит Грегор, — тут как-то много снега навалило…»

«Это не снег, — замечает Питер, — снег не воняет».

«Конечно, — продолжает Грегор, — я хочу сказать…»

Питер молча наливает вино.

«Меня не взяли на работу», — вдруг говорит Ирэн.

«Это Нью-Йорк», — замечает Питер.

Картинка на экране гуляет по неубранным кучам перед нью-йоркской мэрией.

«Это недалеко отсюда», — говорит Ирэн.

«Если дело не пойдет, — говорит Питер, — мы с тобой соберем чемоданы и поедем обратно».

«Нет, не поедем», — отвечает Ирэн.

«Ты читал книгу „Рабы Нью-Йорка“?» — спрашивает Питер.

«Нет», — отвечает Грегор.

«Должен прочитать, — говорит Ирэн, — все ее читают».

Они потягивают вино и слушают возбужденный голос диктора. Камера фиксирует крысу, исследующую подступы к мусорному баку, а потом карабкающуюся по стене.

«Господи боже», — вырывается у Ирэн.

«Отвратительно», — произносит Питер.

«Я запишу себе, — говорит — Грегор. — „Рабы Нью-Йорка“?»

«Да, — отвечает Питер. — Рабы».

«Если ты раб, — замечает Ирэн, — значит уже слишком поздно».

Питер сжимает губы. По ним стекает вино. На него вдруг нападает смех, он прыскает, и вино фонтаном брызжет изо рта.

«Извини, — говорит он. — Ты все еще занимаешься джоггингом?»

Ирэн смотрит на экран.

«Нет, — отвечает Грегор. — Но все еще курю. И пью».

«Ирэн рассказала мне, как ты хотел отличиться», — говорит Питер-Педро и опять прыскает вином изо рта. «Прости, — говорит Педро, и снова прыскает. — Прости, правда, смешно».

«Конечно, — отвечает Грегор, — конечно, смешно».

Ирэн смотрит на экран.

«А как ты? — спрашивает Грегор. — Пишешь новую книгу?»

«Конечно», — говорит Питер.

«По Нью-Йорку на велосипеде?» — спрашивает Грегор.

«Что-то в этом роде, — отвечает Питер, — на тандеме».

Голова у нее характерно приподнята, подбородок прямой, глаза с контактными линзами сверкают.

«А ты? — спрашивает Питер, — ты книгу уже закончил?»

«Нет, — говорит Грегор. — все еще пишу».

«На каком ты этапе?» — спрашивает Питер.

«Последние страницы пишу», — отвечает Грегор.

На экране появляются мусорщики, они садятся в мусоровозы.

«Там что-то происходит», — говорит Ирэн.

«Ничего там не происходит», — возражает Питер.

«Происходит, — настаивает Ирэн, — они садятся в машины».

Все трое смотрят, как мусорщики прыгают в грузовики.