Настасья Алексеевна. Книга 4

На следующий день наша бригада была приглашена на экскурсию по Бергену, а к вечеру уже возвратилась в Баренцбург и только там узнала о том, что 3 октября жители Москвы под предводительством генерала Макашова пошли сначала на штурм Мэрии, откуда по ним стреляли, но в результате ельцинисты сдались, и тогда те же демонстранты попытались захватить телевизионную студию «Останкино». Но там уже демонстрантов ожидали 900 военнослужащих и 24 БТР.

Сторонники парламента по прибытии начали митинг с требованием предоставить им эфир. В это время до телецентра добралась только небольшая часть демонстрантов. Народ прибывал, и тут к демонстрантам подошёл бывший сотрудник Останкино и сообщил, что нужно занимать не здание телецентра, а здание техцентра, откуда идут все передачи, и которое охраняют только несколько милиционеров, готовых перейти на сторону парламента. Около техцентра к защитникам конституции подошёл офицер милиции и подтвердил намерения охраны перейти на их сторону. Но вдруг из здания выскочил офицер спецназа и силой увёл милиционера в техцентр.

Грузовик митингующих выбил наружные двери, из внутренних вылетели стекла. Призывы Макашова к сдаче не имели успеха. Начался безжалостный расстрел толпы из автоматов и пулемёта. Огонь на поражение по хорошо освещенной фонарями улице вёлся, в том числе по женщинам и подросткам. Также использовались подствольные гранатомёты. Выступление народа было подавлено большой кровью. Помимо россиян, погибли некоторые западные журналисты. Расстреливались даже машины «скорой помощи».

А 4 октября по приказу Ельцина начался обстрел Дома Советов танками. Ельцин забыл, видимо, как всего два года назад, в августе 1991 года, он захватывал власть и находился в том же Белом доме, а напротив тоже стояли танки, но в него не стреляли. Больше того, с одного танка Ельцин даже выступил, памятуя, очевидно, историческое выступление Ленина с броневика в 1917 году. Сейчас, в октябре 1993 года Ельцин решился обстрелять из танков заседавший в здании парламент, законно избранный народом, но не подчинившийся незаконному указу Ельцина о роспуске Верховного Совета.

Танки били прямой наводкой. И избранники народа уступили силе, сдались и были арестованы.

Узнав об этом, Евгений Николаевич с горечью подумал: «Что такое люди? Винтики в огромном механизме государства, которым правит один человек. Винтиками они были и раньше, но у них была резьба. Каждый винтик своей резьбой помогал удерживать то или иное устройство, помогавшее всему механизму работать. Винтики выбирали из своих рядов наиболее крепкие, наиболее мудрые в руководство. А это руководство в данный момент расстреляно танками так, что у винтиков сошла резьба и государственный механизм готов распасться, рассыпаться на части. Это неожиданность, которую никто не ждал».

3.

Настенька проснулась, отчаянно пытаясь побороть сновидение. Перед нею плыл красный туман, и расходились какие-то непонятные розовые круги, постоянно расширяясь, захватывая всё тело и уплывая с ним дальше, казалось, за пределы вселенной. Она пробовала вырваться из этих кругов, но не могла, пока не раскрыла глаза и не поняла, что это сон, который наплывал на неё последние несколько дней. Она даже пожаловалась Евгению Николаевичу. Впрочем, осмелевшая с момента признания в любви девушка стала называть своего любимого просто Жень или более ласково Женик, в отличие от потерянного для неё сына Женечки.

Евгений Николаевич в ответ на рассказ о странном сне, спокойно ответил, что это вполне нормальная реакция на взрыв в шахте, который произвёл на неё сильное впечатление и может ещё долго беспокоить, тем более, что она своими напряжёнными переводческими работами сейчас постоянно связана с воспоминаниями о происшедшем.

– Ты, главное, не волнуйся, – говорил он, ласково поглаживая жену по голове и опуская руку вдоль длинных распущенных волос к спине, а затем прижимая всё тело к себе в объятия. – Ничего же страшного не случилось с тобой. Могло быть гораздо хуже.

Ему вспомнился этот кошмарный день, когда он сидел у себя в кабинете, и вдруг ему позвонил Леонид Александрович и сообщил, что в шахте, вероятно, взорвался газ и надо сообщить об этом в контору норвежского губернатора, но чуть погодя, когда выяснятся подробности.

Первое мгновение Евгений Николаевич был в шоке.

– Где взорвалось?

– В южном конвейерном штреке.

– Это там, куда Настасья Алексеевна повела журналиста?

– Боюсь, что да. Но я уже распорядился послать туда спасателей.

У Евгения Николаевича перехватило дыхание. Пересиливая себя, он буквально прохрипел:

– Можно и я с ними?

– Я понимаю вас, Евгений Николаевич, – но вы же не спасатель. Кроме того, вы очень нужны нам здесь. И не известно, может быть, они уже выходят или вышли.