Настасья Алексеевна. Книга 4

Директор был прав. Работы по спасению оставшихся в живых и по переговорам с норвежцами было в этот день много. Вскоре ему стало известно о выходе Настеньки из штольни, но она продолжала работать в госпитале, а он с норвежским переводчиком и полицейскими. Встретились поздно вечером. Оба усталые, но счастливые встрече, упали, как подкошенные, и заснули беспокойным сном.

И вот каждую ночь Настеньке снился красный туман. А сегодня к этому добавилось странное недомогание. Тошнота подходила к горлу, и пришлось срочно бежать босыми ногами в туалет. Поднявшийся по обыкновению раньше Евгений Николаевич всполошился:

– Что случилось, Настюша? Тебе плохо?

Выйдя из туалета с бледным лицом, Настенька слабо улыбнулась:

– Да, вроде бы, ничего, но вырвало почему-то.

– Надо сейчас же пойти в госпиталь. Это возможно последствия того, что ты глотнула в штольне газ. Ты ведь не сразу надела маску? Сначала, как вы рассказывали, вы все потеряли сознание? Могли надышаться.

– Вполне возможно, – согласилась Настенька и стала одеваться.

Однако вскоре самочувствие её улучшилось, она повеселела, выпила кипячёной воды, и они сначала пошли на завтрак, и только после возвращения к себе в гостиницу по пути Настенька повернула в госпиталь.

Главного врача на месте не оказалось, так как его вызвали на совещание к директору. Тогда Настенька, сняв свои модные высокие сапожки и надев тапочки, зашла к гинекологу, замещавшего главного в таких случаях.

– Альберт Семёнович, у меня проблема, – начала Настенька, забыв даже поздороваться.

Гинеколог, полноватый мужчина, с которым Настенька познакомилась ещё на корабле при возвращении из Москвы, но за несколько лет жизни в Баренцбурге ни разу к нему не обращалась по состоянию здоровья, ласково улыбнулся и с хитринкой в газах проговорил:

– Здрасьте, пожалуйста, Настасья Алексеевна! Ко мне без проблем женщины не приходят. Рад, что и у вас появилась проблема. Ну, ничего, такова женская доля. Поможем, чем сможем, голубушка.

– Ой, здравствуйте, Альберт Семёнович! Извините, что я так сразу.

– Ну что с вами поделаешь? Когда думаешь о ребёнке, всё остальное из памяти вышибает.

– Вам бы всё шутить, а мне не до шуток. И ребёнок здесь не при чём. Не знаю, сможете ли вы мне помочь, но Покровского нет, а меня сегодня вырвало утром. И я думаю это газ.

Врач рассмеялся во весь голос:

– Ну, естественно, это газ. Что же ещё может вытолкнуть не до конца переваренную пищу из желудка у молодицы, готовящейся стать матерью?

– Ах, вы Альберт Семёнович, как гинеколог, во всём видите только женские проблемы. Но вы же знаете, что я попала в шахту во время взрыва метана. Сколько времени мы там лежали без сознания, когда нас свалило ударной волной, не известно. Мы надели потом маски, но до этого, наверное, надышались газом. И потому мне сегодня стало плохо, а вы тут со своими шутками. Скажите лучше, что мне делать и насколько это может быть опасно.

Всё это Настенька выпалила, стоя перед врачом, а тот слушал её и почему-то продолжал улыбаться, не поднимаясь со стула и поблёскивая стёклами очков, кажущимися слишком большими на его лице.

– Да, вы присядьте, Настасья Алексеевна, и не кипятитесь, пожалуйста, а то я и впрямь поверю, что вы отравились газом и готовитесь умереть.

Настенька села на стул напротив продолжавшего шутить врача.

– Как пациент вы ни разу ко мне не приходили, не смотря на все мои приглашения на профилактический осмотр. Потому миль пардон, как говорят французы, то есть тысяча извинений по-нашему, за мои шутки.

– Могли бы не переводить, – коротко бросила Настенька – я французским владею не хуже английского.

– Ах, простите ещё раз. Совсем забыл, с кем разговариваю. А я по-французски знаю только «миль пардон».

Гинеколог был опытным врачом с большим стажем и считал первейшей обязанностью на приёме пациенток поговорить с ними о чём-нибудь постороннем, пошутить, посмеяться, чтобы несколько расслабить встревоженных своим состоянием женщин. Поэтому он, высунул изо рта кончик языка и как бы попытался схватить его пальцами правой руки, говоря при этом:

– Язык мой враг мой, а у вас язык первейший помощник. Не устаёте всё время говорить?

Настенька улыбнулась, отвечая:

– Я же не всё время говорю. Это синхронным переводчикам при обслуживании международных конференций и совещаний приходится туго. А мне часто приходится заниматься письменными переводами. Так что не известно, кто из нас с вами больше говорит.

– Это вы намекаете на мою говорливость? Такова, знаете ли, профессия врача: сначала заговорить пациента, а потом уже браться за лечение, когда он успокоится.

– Считайте тогда, что уже успокоили меня, особенно когда сказали, что поверите, будто я готовлюсь умереть. Но я поняла вашу шутку. Однако меня ждут дела. Я ведь забежала на минутку.