Настасья Алексеевна. Книга 4

8 декабря, после подписания Беловежского Соглашения Сергей Балюк пришёл к своему приятелю, поляку Стефану со словами:

– Вот они тут бумагу подписали, а когда КГБ приедет, перестреляет первыми нас.

Тогдашний управляющий «Вискулей» Степан Мартысюк за ужином подписантов подглядывал из-за двери и слушал, как обсуждали Соглашение, как позвали экспертов, которые должны были доработать соглашение, разъяснив последствия фразы: «СССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование». Помнит, как на следующий день в 8 утра все сели работать. Вместо машинистки привезли из деревни секретаршу Балюка, пишущую машинку взяли в администрации Пущи, соглашение подписывали в бильярдной.

Текст Беловежского соглашения перепечатывали несколько раз, машинистке диктовали вслух. Что именно собираются подписать, Мартысюк понял с первых же слов. Союз ему было жалко, но «что тут сделаешь? Автомат взять?».

Автомата только тут и не хватало.

БУДНИ ШПИЦБЕРГЕНА

1.

Настенька, как и весь советский народ, не знала тогда всех этих подробностей развала её любимой страны, о которой она часто пела сама для себя и в кругу друзей очень популярную песню:

«Широка страна моя родная,

Много в ней лесов, морей и рек.

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек»

И вот эта страна, где она провела счастливое детство, где счастливо училась в школе, с трагедиями в жизни, но окончила институт, который дал ей новую интересную работу, не менее интересную, чем у старшей сестры, страна, в которой она любила, дышала и жила, вдруг перестала существовать. Это казалось невероятным и думалось, что всё это временные проблемы. Они должны обязательно разрешиться, и всё вернётся на круги своя. Ведь был же в марте референдум. Настенька приняла в нём участие вместе со всеми её родными. И на вопрос, считают ли они необходимым сохранения Союза Советский Социалистических Республик, все они дружно ответили «Да». И так ответили около восьмидесяти процентов голосовавших. И вдруг это Беловежское Соглашение. Народ не может смолчать.

11 декабря 1991 года Комитет конституционного надзора СССР выступил с заявлением, в котором говорилось, что одни союзные республики не вправе решать вопросы, касающиеся прав и интересов других союзных республик и поэтому содержащаяся в беловежском соглашении констатация того, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование» может рассматриваться лишь в качестве политической оценки ситуации, не имеющей юридической силы. Также в заявлении говорилось, что органы власти СССР могут прекратить своё существование только «после решения в конституционном порядке вопроса о судьбе СССР», то есть на съезде народных депутатов.

17 декабря 1991 года группа народных депутатов СССР приняла заявление в связи с подписанием соглашения и ратификацией его Верховными Советами России, Белоруссии и Украины, в котором объявила, что считает принятые решения о ликвидации общегосударственных органов власти и управления незаконными и не отвечающими сложившейся ситуации и жизненным интересам народов и заявила, что в случае дальнейшего осложнения обстановки в стране оставляет за собой право созыва в будущем Съезда народных депутатов СССР.

22 декабря 1991 года, на следующий день после подписания в Алма-Ате главами 11 союзных республик протокола к беловежскому соглашению, в Москве у ВДНХ состоялся 10-тысячный митинг протеста против ликвидации СССР.

26 декабря газета «Известия» опубликовала заявление Президента США Джорджа Буша от 25 декабря, сделанное им сразу после того, как Горбачёв сообщил ему лично по телефону о своей отставке, в котором недвусмысленно подчёркивалось: «Соединённые Штаты приветствуют исторический выбор в пользу свободы, сделанный новыми государствами Содружества. <…> Несмотря на потенциальную возможность нестабильности и хаоса, эти события явно отвечают нашим интересам».

Так ради кого же подписывалось Соглашение в Вискулях?

Я вынужден повторить для моего всеведущего читателя, что Настенька, как и весь советский народ, не знала тогда этих подробностей.

Она встретилась с бывшим заведующим отделом Одесского обкома партии, который был в Баренцбурге секретарём коммунистической партии, Николаем Семёновичем. Познакомились они, можно сказать, случайно. Настенька не была членом партии, поэтому по приезде на Шпицберген ей не было необходимости идти в партийный кабинет. Но однажды, когда она зашла подписать какую-то бумагу к начальнику отдела кадров Баренцбурга, она увидела в кабинете невысокого роста крепко сложенного светловолосого мужчину средних лет, широко улыбнувшегося при её появлении и протянувшего ей руку со словами: