Наставник

— Но ты лежишь, Темочка! — жалобно говорит мать. — V тебя что-нибудь болит? Прими на всякий случай аспирин.

Тема вскакивает и начинает торопливо зашнуровывать ботинки.

— Еще аспирин! Техника на грани фантастики!

Мать стоит и смотрит ка него обожающим взглядом.

— Идите вы поскорей в театр, — говорит Тема. — Мы с папой как-нибудь сумеем поужинать без вас.

Не замечая иронии в его голосе, мать сокрушенно вздыхает:

— У папы заседание в институте. Он придет очень поздно. Эти заседания! Как они его утомляют! Если ты уйдешь, не возвращайся позже десяти.

«Вечные два пунктика! Не болен ли я и — слишком много работает папа. Всегда то же самое! Хоть бы правда заболеть хорошенько. Вот сейчас, сию минуту! Лишь бы не тащиться к Мятликову! К несчастью, я здоров, как бык!» — с досадой думает Тема.

Он одергивает смятую рубашку, засовывает в карман тетрадь и карандаш и, мимоходом щелкнув по носу статуэтку какой-то греко-римской дамы в тунике, стоящую в столовой на круглом столике, идет в переднюю.

* * *

Саши не оказалось дома. Вот так номер! А Тема был уверен, что Мятликов подстерегает его, как леопард свою жертву.

— Он просил, чтобы вы подождали. Он сейчас придет. В аптеку побежал.

Миловидная женщина в синем фланелевом платье и белом вязаном платке, накинутом на плечи, стояла перед ним, приветливо улыбаясь. Малыш лет трех выглянул из-за ее подола и опять спрятался.

— Садитесь, пожалуйста.

Женщина опустилась на стул у швейной машинки и взяла в руки шитье. Малыш, топоча, убежал из комнаты.

Тема сел у стола и с любопытством огляделся. Ему ни разу не случалось бывать у Мятликова.

На окнах — цветы в горшках, кружевные занавески. На чистом крашеном полу валяются волчок и кукла.

«Это того малыша, — подумал Тема. — Странно, что у мальчика кукла. А это, должно быть, Сашина старшая сестра, — поглядел он на женщину, склонившуюся над шитьем. — Не похожа. У Сашки выражение такое, точно он вот-вот кого-нибудь отругает или поднимет на смех, а у этой… В общем, красивое лицо. Впрочем, женщина и должна быть красивее мужчины».

— Я просила Сашу не ходить в аптеку, раз к нему должен товарищ прийти. — Голос у женщины был мягкий, довольно низкий.

«Добрая, должно быть», — подумал Тема.

— Вы с Сашей в одном классе учитесь? А то к нему, случается, и из других классов заходят товарищи.

Вдруг в комнату ворвался мальчуган, очень похожий на давешнего малыша, но постарше.

— Мама! Генька не умеет делать трубочку!

Увидев незнакомого, он замолк, с ходу остановился и уставил на Тему любопытные глаза.

— Мама, Геня не умеет! — с таким же криком вбежала девочка, беленькая, с крошечными косичками, тоже замолкла и уставилась на гостя.

— Саша придет и покажет Гене, как делать трубочку, — спокойно сказала женщина.

— Какую трубочку? — спросил Тема.

Ребятишки молча смотрели на него. Девочка, пухленькая, в передничке, с ясными глазами, носом-пуговкой и словно надутыми губами, переступила с ноги на ногу. Такая маленькая, она была удивительно похожа на мать, и это показалось Теме забавным: разобрать по чертам — совсем другое лицо, а сразу взглянешь — такое же, только ребячье, а не взрослое. Тема улыбнулся девочке, и ответная улыбка сейчас же заиграла на ее лице.

Мальчуган еще некоторое время изучал Тему, потом решительно подошел и взял его за руку:

— Пошли, сделаешь трубочку. Ты тоже большой.

— Вася, мальчику некогда, наверное. Что ему твоя трубочка? — слабо запротестовала мать им вслед.

Вернувшись из аптеки, Саша застал в кухне шумное общество: Васю, Маню, Никитку и соседнего восьмилетнего Геню. Тема сидел на полу рядом с мыльницей, наполненной пеной, и бумажной трубочкой пускал разноцветные пузыри. Каждый пузырь вызывал крики восторга.

— Ты извини, что я так задержался, — сказал Саша. — Очередь была.

— Саша! Саша! — закричали дети, бросаясь к брату. — Тема умеет пузыри какие пускать!

— Подряд семеро штук! — округляя глаза, баском сообщил Вася.

— Цепочкой летят! — радостно говорил Геня.

— Вот он покажет тебе! Покажи, Тема! — подпрыгивала и хлопала в ладоши Маня.

— Подружились, я вижу, — сказал Саша. — В другой раз, ребята, он с вами поиграет. Нам надо заниматься. — Он снял с гвоздя полотенце и подал его поднявшемуся с пола, несколько смущенному Теме. — Вымой руки и пойдем.

* * *

— Чего тебе в конце концов от меня надо? — Тема смотрел на Сашу исподлобья, нахмурив густые брови. В глазах горело возмущение. Полные губы Темы дрогнули, как у обиженного ребенка. — Уже полторы недели у меня не было ни одной двойки.

— Тебя это огорчает? — прищурился Саша. Он сидел с подчеркнуто хладнокровным видом, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Лишь в уголках рта да где-то в глубине глаз бродила затаенная усмешка.

Тема отвернулся с досадой. Взгляд его наткнулся на чисто выбеленную стену. Тема чуть не показал стене язык. В эту минуту он ненавидел и стену, и аккуратный листок расписания уроков на ней, и карты, висевшие справа и слева от стола, и стопки учебников, и даже настольную лампу под абажуром из зеленой гофрированной бумаги.