Наставник

— Только после его выхода на пенсию, за убийство действующего сотрудника тебе самому башку снесут. Так ты готов или нет? Я ведь не шутила, мы опаздываем!

Она не стала уточнять, из-за кого мы опаздываем. Ну, хоть на это совести хватило!

* * *

Я не знаю, какой идиот додумался перевозить меня в металлическом ящике.

Перелет я перенес нормально, хотя самолет был грузовой и не рассчитанный на пассажиров, так что там было душновато. Но после приземления… Путешествовать в деревянном ящике было неудобно и унизительно. Путешествовать в металлическом ящике оказалось еще и несовместимо с нормальной жизнью.

Мало того, что мне пришлось скрутиться в комочек, так еще и для воздуха в металлической стенке оставили только одно отверстие. Это, видите ли, меры безопасности, потому что мы проезжаем пару местных деревень. И что? Подумаешь, заметят меня какие-то дикари! Лита сказала, что они и так верят в божеств и монстров, я не должен их удивлять.

Но самым большим издевательством было ожидание на лодке. Лодка оказалась довольно большая и плоская, меня — вернее, ящик со мной — выгрузили на палубу, под навесом. Навес этот не сильно спасал, потому что моя временная клетка уже напоминала раскаленную духовку. Я чувствовал рядом с собой воду, такую прохладную и манящую, однако люди не спешили меня выпускать. Мы все еще находились возле общего причала, тут хватало других лодок. А нашему капитану, как оказалось, надо все документы проверить, прежде чем отплывать!

В принципе, мне ничего не мешало разбить этот ящик и скользнуть в реку — ну, кроме присутствия людей. Приходилось постоянно напоминать себе, что нам не нужны лишние неприятности.

Наконец последние грузчики и рабочие покинули лодку, где-то в сердце плоского суденышка заурчал мотор. Лита стала возле моей клетки и тихо произнесла:

— Потерпи, минут двадцать еще надо тебе тут посидеть, чтобы перестраховаться. В это время на реке многовато туристов, а незадолго до нас отплыла еще и исследовательская группа. С камерами. Понимаешь, к чему я веду?

— Камеры — плохо, — буркнул я. Настроения болтать с ней не было.

— Хороший мальчик. Как ты там?

— Запечен в собственном соку.

— Фу!

— Не в этом смысле!

Минуты тянулись раздражающе медленно. Из-за жары я не мог сосредоточиться и оценить наше местоположение по отношению к другим людям. Мне оставалось только ждать. Зато уж когда я услышал заветное «Ну вот и все», то все-таки осуществил свой замысел: выпрямился, разломав коробку на куски.

— Эффектно, — хохотнул кто-то за моей спиной. — Этот парниша мне уже нравится!

Кроме Литы, я обнаружил неподалеку от себя еще двоих — капитана и его помощника. Где-то на лодке находился еще один человек, но его я пока не видел.

Капитану было лет пятьдесят. Я знал, что для людей это не беспомощный возраст, но мог понять, почему этот человек уже не работает в армии, как говорила Лита: ему не хватало одного глаза, а левая рука двигалась странно, резко. В остальном же его невысокая приземистая фигура говорила о немалой силе — неплохо, ему, в принципе, можно доверить защиту Литы, когда я буду в реке.

Помощник меня не впечатлил. Это был тощенький, загорелый дочерна мальчишка — не думаю, что ему хотя бы двадцать исполнилось. Он косился на меня из-под взлохмаченных волос и нервно подергивал плечами.

Лита сидела на ступеньках, соединявших палубу с капитанским мостиком. Похоже, она уже вжилась в образ туристки: белые шортики, белая маечка, огромные солнечные очки на пол-лица и фотоаппарат на шее.

Видимо, я смотрел на нее дольше, чем полагалось, и она распознала мое удивление:

— Что? Я, между прочим, в отпуске! Пить хочешь?

— В воду хочу.

— Ну так иди. Петрович, — она повернулась к капитану, — когда у нас ужин?

— Где-то через час, — отозвался он. — А через три часа сядет солнце.

— Мне хватит, — заверил я, прыгая за борт.

Эта река была самым удивительным местом, в которое мне доводилось попадать. Ну, кроме океана, но в сравнении с океаном она подошла вплотную и была готова побороться за лидерство.

Здесь повсюду была жизнь — маленькая, большая, безобидная, хищная… Мне даже показалось, что сами воды живут, но не так, как на зараженном участке океана, а вполне естественно. Река знала, что происходит на ее берегах и далеко за их пределами, в лесу. Она не была маленькой — вместе со своими притоками она представляла единое целое.

И она приняла меня, что было вдвойне приятно.

Плыть оказалось тяжеловато: на дне часто попадались стволы деревьев и отмели. Если бы я рискнул набрать полную скорость, то на первом же повороте зарылся бы по пояс в песок на берегу. Так что я сдерживался, сосредоточив все свое внимание на ощущении прохлады.

А еще маленькая скорость давала мне возможность освоиться с местными существами — почувствовать их, понять, что они собой представляют и опасны ли нам. Получалось не идеально, да я и не надеялся, что с первого раза все сложится. Я довольствовался тем, что удавалось понять, с остальным потом разберусь.