Настоящая любовь и другие напасти

В центре комнаты стояли вешалки с одеждой. Фейт смотрела на них и думала, почему называть ее по имени было не то же самое, что называть по имени Вирджила? Может быть, она пересекла какую-то границу, о которой не знала?

— Как вы? — спросила Бо, поправляя туфли. — Как будто ваше лицо может треснуть от улыбки?

Фейт сняла с вешалки черное платье-футляр, затем повесила его обратно:

— Поначалу перед камерой чувствуешь себя немного неуклюжей, но я снова начинаю к ней привыкать.

Мать взяла ярко-розовое кукольное платье от Бетси Джонсон:

— Попробуй вот это.

Фейт покачала головой:

— Не думаю, что это подходит для владелицы хоккейной команды.

— Мы выбрали это. — Бо взяла яркое красное платье с глубоким вырезом и шелковой юбкой. Оно было без рукавов и, если не считать кожаного ремня с металлическими вставками, выглядело как наряд из пятидесятых.

— Оно очень яркое.

— Этот цвет будет прекрасно смотреться на вас.

Фейт не надевала такой красный с тех пор, как вышла за Вирджила.

— Кто его выбрал? — спросила она у ассистентки, чьи золотисто-каштановые волосы были забраны в пышный хвост.

— Со стилистом работал Джулс, и они выбрали это платье, потому что оно подчеркнет красный цвет формы Тая.

Джулс? Фейт знала, что он консультировал пиарщиков, но понятия не имела, что ее ассистент помогал выбирать эти наряды. Несмотря на его нелюбовь к пастельным тонам и впечатляющую мускулатуру, Фейт никогда не чувствовала, чтобы от него исходили «голубые» вибрации, но в который раз была удивлена.

— Мне вот интересно, он гей? — сказала Валери.

— Мне тоже, — добавила Бо, выглянув из-за вешалок. — Он очень симпатичный.

Фейт сбросила туфли, расстегивая блузку.

— Симпатичный или нет — это не показатель того, что мужчина — гей. — Один из вышибал в «Афродите» был геем и выглядел как завзятый байкер.

— Не всегда. — Бо взяла у Фейт черную блузку. — Тай Саваж — симпатичный мальчик, но у вас никогда не возникнет вопрос, кого он предпочитает.

— Или его отец.

Фейт подняла взгляд от молнии юбки на мать:

— Ты знаешь его отца?

— Я встретила его вечером после игры.

— Ты не упоминала об этом.

— Он не произвел на меня особого впечатления, — пожала плечами Валери.

Что, вероятно, означало, что Павел не пригласил ее на свидание.

С помощью Бо Фейт через голову натянула платье, а мать застегнула ей молнию на спине. Подол заканчивался на дюйм выше колен, а вырез был глубже, чем Фейт привыкла носить.

— Мне оно нравится. — Бо передала ей пару кожаных лакированных босоножек от Версаче с четырехдюймовыми шпильками. — Идите к мамочке, — выдохнула Фейт.

Она надела их и застегнула ремешок вокруг лодыжек. Зеркало в полный рост располагалось в нескольких метрах от нее, и Фейт встала перед ним, поправила тесный корсаж, затем застегнула ремень на талии.

— Идеально, — сказала Бо.

— Я выгляжу как реклама пятидесятых. Как будто в одной руке я должна держать мартини, ожидая мужа домой.

— Есть что-то от «Предоставьте это Биверу», — согласилась Бо. — Джун, но с большей ложбинкой между грудей. Думаю, ты выглядишь утонченно и весело.

— Как вам это? — Валери подняла пару ониксовых сережек.

— Мне нравятся те, что сейчас на мне, — сказала Фейт, пока кто-то поправлял ей прическу и макияж. На двадцать девятый день рождения Вирджил подарил жене сережки-гвоздики с бриллиантами в три карата, которые она любила за чистоту камня и класс.

Фейт последний раз бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Было немного волнующе снова видеть себя в одежде такого яркого цвета. Она не знала точно, когда отказалась от цветной одежды. Была ли это ее идея или Вирджила. Не то чтобы это имело значение, решила Фейт, покидая кабинет тренеров и проходя через пустую комнату отдыха.

Тай сидел на скамейке перед открытым шкафчиком, полным хоккейных клюшек, пока фотограф и его помощник проверяли освещение. В шкафчике на крючке висели шлем и одежда Саважа, а его имя было написано на бело-красной дощечке, прикрепленной у него над головой. За исключением шлема капитан был в полном снаряжении. Фейт никогда прежде не бывала в раздевалке, и оказалось, что там немного резковато пахнет. Кожей и потом, и химическими чистящими средствами. Каждый открытый шкафчик был полон хоккейной амуниции, а сверху висела дощечка с именем игрока.

Когда Фейт приблизилась, Тай поднял глаза:

— Я был готов пятнадцать минут назад.

Боже, ну и брюзга.

— Требуется не так уж много времени, если вы отказываетесь, чтобы кто-нибудь причесал вам волосы, — ответила Фейт.

— Я сам могу причесать их, — и чтобы доказать, он провел пальцами по волосам, но одна черная прядь выбилась и упала ему на лоб.

Не успев подумать, Фейт подняла руку и откинула его волосы назад. Густые пряди обвились вокруг ее пальцев, а ладонь коснулась теплого виска. Взгляд Тая встретился с ее, и что-то вспыхнуло в глубине его глаз. Что-то жаркое и полное желания, что превратило голубой цвет в чувственный темно-синий. Прошло уже много времени, но Фейт узнала этот жар в его глазах. Ее губы раскрылись от тревоги и смущения, и она прижала руку к животу.

— Вы двое готовы? — спросил фотограф.

Тай отвел взгляд и посмотрел за спину Фейт: