Настоящая партнерша

— Нет. — Он пожал плечами. — Но знаю, что сахар дают при коме. Я подумал, что если ввести в себя немного сахара, то, может быть... Ну, в общем, вы теперь знаете, почему я стал преступником.

— Да, теперь знаю. Простите за мои манипуляции с пистолетом, мистер Малер, но согласитесь, что меня можно оправдать. Какого черта вы не сказали мне об этом раньше? Ведь я все-таки врач!

— Рано или поздно мне пришлось бы сказать, но как раз сейчас у вас столько неприятностей, куда вам еще и мои? И потом я решил, что вряд ли в вашей аптечке найдется инсулин.

— Его конечно нет. Он нам не нужен. Каждый, кто собирается работать на станции МГГ, проходит строгий медицинский осмотр, а диабет не возникает внезапно... Должен сказать, мистер Малер, что вы относитесь ко всему этому очень спокойно. Ну, ладно, пошли обратно.

Через минуту мы уже были у тягача. Я приподнял брезентовый полог, и почти тотчас же вокруг меня образовалось густое, белое облако: вырвавшийся изнутри сравнительно теплый воздух столкнулся с морозным арктическим. Я помахал рукой, чтобы развеять это облако, и заглянул внутрь. Пассажиры все еще пили кофе, это было единственное, что мы имели в изобилии. Трудно было поверить, что мы отсутствовали всего несколько минут.

— Сворачивайтесь, — резко сказал я. — Через пять минут мы едем дальше. Джекстроу, заведите, пожалуйста, мотор, пока он не слишком охладился.

— Через пять минут! — Протест, как и следовало ожидать, исходил от мисс Денсби-Грегг, — Дорогой мой, мы лее почти не стояли. И только несколько минут тому назад вы обещали нам три часа сна.

— То было несколько минут назад. До того как я узнал о состоянии здоровья мистера Малера. — Я кратко сообщил им то, что считал нужным. — Конечно, жестоко все это говорить в присутствии самого мистера Малера, но факты сами по себе жестоки. Кто бы ни был виноват в этой аварии, и в неменьшей степени в краже сахара, он подверг жизнь мистера Малера величайшей опасности. Только две вещи могут спасти мистера Малера: высококалорийная диета как кратковременное средство и инсулин как средство долговременное. Мы не имеем ни того, ни другого. Все, что мы можем дать мистеру Малеру, это возможность получить то или другое как можно скорее. С этой минуты и до прибытия на побережье мы остановимся только в том случае, если полностью откажет мотор, или мы попадем в непроглядный буран, или последний из водителей свалится за рулем. Возражения есть?

Это был глупый и ненужный вопрос, но он вырвался у меня под влиянием обуревавших меня тогда чувств. Думаю, что я фактически напрашивался на протест, чтобы иметь повод сорвать на ком-нибудь скопившуюся злость. Меня злила мысль, что, каковы бы ни были наши усилия спасти Малера, они сведутся к нулю, когда для убийц придет время нанести удар. А такое время непременно должно наступить.

На какую-то минуту мне пришла в голову безумная идея, что было бы лучше всего связать всех находившихся в кузове, чтобы они и пошевельнуться не могли, и в нормальных условиях я бы так и поступил, но сейчас это было просто невозможно: связанный человек в этом жестоком холоде не прожил бы и двух часов.

Возражений не было. В основном, я думаю, потому что они слишком продрогли, слишком устали и слишком страдали от голода и жажды. Людям, не привыкшим к условиям Арктики, должно было казаться, что они уже достигли предела страданий, что хуже уже не может быть. Я надеялся, что пройдет достаточно времени, прежде чем они поймут, как сильно ошибались.

Возражений не было, но поступило два предложения. Оба со стороны Ника Коразини.

— Послушайте, док... Я насчет диеты для мистера Малера. Возможно, мы и не в состоянии ее сбалансировать, но, по крайней мере, мы можем ему обеспечить приличное число калорий, хотя я и не знаю, как вы подсчитываете эти чертовы калории. Почему бы нам не удвоить его порцию?.. Нет, пожалуй, это не спасло бы и приличного воробья... А что, если каждый из нас отдаст четверть своей доли в его пользу? Тогда мистер Малер имел бы в четыре раза больше того, что имеет сейчас?

— Нет-нет! — запротестовал Малер. — Спасибо вам, мистер Коразини, но я не могу позволить...

— Отличная идея! — перебил я его. — Я и сам думал об этом.

— Вот и прекрасно! — сказал Коразини, улыбаясь.— Принято единогласно. Я также думаю, что мы бы двигались быстрее, если бы, скажем, мистер Веджеро и я сменяли вас за рулем. — Он поднял руку, как бы отклоняя возможный протест. — Любой из нас может быть тем, кого вы ищете. Фактически мы оба могли бы оказаться этими людьми, если это двое мужчин. Но если я — один из убийц и ничего не знаю ни об Арктике, ни о том, как тут надо передвигаться и как управлять этим чертовым тягачом, и не замечу трещину, если только не провалюсь в нее, то разве не ясно как Божий день, что я не совершу ничего до тех пор, пока не окажусь в районе побережья? Вы согласны?

— Согласен, — ответил я. И не успел я умолкнуть, как послышался кашляющий треск и рев двигателя, который Джекстроу старался вновь вернуть к жизни. Я взглянул на Коразини.