Настоящая работа для смелых мужчин

Бар был таким же грязным и неуютным, как и сама гостиница, ободранные стены были расписаны неприличными надписями на самых разных языках, к большому моему удивлению, я нашел здесь и русские слова, употребление которых в обществе считается, по крайней мере, непристойным. Вокруг нас крутились две девицы, весьма сомнительного свойства, пытаясь как-то завязать знакомство. Какой-то местный ханыга, изрядно выпивший, что-то выкрикивал в наш адрес, явно нарываясь на драку, разговор не клеился. Рудольф выразительно посмотрел на ханыгу, и тот притих, сосредоточившись на созерцании содержимого своего стакана.

— Давайте, возьмем кофе, и пойдем в номер, — сказал Николай Иванович, — не хватало нам еще драки с местными алкашами.

Мы взяли кофе и направились к выходу, ханыга увязался было за нами, что-то бормоча нам вслед, но, зацепившись за столик, упал, и растянулся на полу.

В номере было спокойно, шум из бара почти не доносился. Я рассказал обо всем, что увидел во сне, и о том, что это было уже не впервые, и чем все это заканчивалось. Ребята задумались.

— Похоже, что нас предупреждают, — сказал Николай Иванович, задумчиво глядя в темное окно, — но о чем?

— Потусторонние силы, если и предупреждают, — ответил Жан Поль, — то никогда не говорят, чего следует опасаться.

Рудольф был настроем более оптимистично:

— Мы летим в неведомое. Возможно, нас ждет какая-то опасность, каждый из нас об этом думает. У Сережи эти мысли оформились в виде сна, и не более. Скорее всего, это только наши собственные сомнения.

Остальные, в том числе и я, оптимизма Рудольфа не разделяли.

— Что означают слова, — спросил Жан Поль, — о том, что спасать нужно тех, кто попал в беду? Что экспедиции профессора ничего не угрожает? Но если им ничего не угрожает, то что тогда может угрожать нам?

— Это в том случае, если мы найдем экспедицию, — сказал Николай Иванович, — ведь мы о них, практически, ничего не знаем, мы даже радиограмму получили не полностью.

— Прошлые разы, — сказал я, — опасность была связана с отказами техники.

— Никаких отказов техники быть не должно! — категорически заявил Рудольф.

— Быть не должно, и быть не может — понятия разные, — философски рассудил Жан Поль.

— Думаю, что отказ техники — это не самое страшное, что может нас ожидать, — сказал Николай Иванович, — то, что происходит в этой долине, не укладывается в рамки обычной логики, наших знаний о мире недостаточно, поэтому нам и не могут сказать, что следует опасаться. Наши предки, язычники, знали о потусторонних силах больше нас, и могли обезопасить себя при общении с ними. Наш рационализм не дает нам никаких средств защиты, когда мы сталкиваемся с иррациональным.

Беседа наша не смога прояснить ситуацию, и ни к чему не придя, мы улеглись спать. Я еще надеялся, что увижу во сне что-то, что смогло бы как-то помочь в понимании происходящего, но ничего не увидел. Я словно провалился в темноту, и уснул мертвецким сном.

Утром, когда лучи восходящего солнца проникли сквозь грязные окна гостиницы, наше будущее уже не казалось нам таким мрачным и безысходным как вчера. Мы узнали, что ханыга, не проявлял к нам агрессивности, он просто хотел, чтоб мы угостили его настоящей русской водкой, а девушки, крутившиеся возле нас, которых мы приняли за проституток, предлагали нам за небольшие деньги экскурсию по местным достопримечательностям. Да, и сама гостиница с утра показалась нам не такой уж мрачной.

Мы занялись подготовкой к полету. Жан Поль выяснил, что обещанный радиомаяк закуплен и ожидает нас на складе. Подписав необходимые документы, Жан Поль радостно сообщил, что можно приступать к погрузке оборудования.

Радиомаяк, общим весом в двести пятьдесят килограмм, был упакован в пяти ящиках, документация, согласно ведомости комплектации, находилась в ящике номер один. Разыскать грузчиков нам не удалось, и мы решили сами тащить ящики к самолету. Николай Иванович работал в паре с Жан Полем, а я — с Рудольфом. Рудольфу ящик в пятьдесят килограмм — что пушинка, я же обливался потом в три ручья. На нашем острове уже давно наступила осень, а здесь, в Дегире, стояла невыносимая жара.

Николай Иванович, явно делая комплимент соотечественникам нашего француза, говорил:

— Вот, молодцы! Ведь могут же сделать компактный радиомаяк! А у нас компактным считается тот, что монтируется в кузове автомобиля, и может перевозиться на Ан-12, а тут, пожалуйста, и на Ан-2 можно доставить!

Я молчал и только пыхтел, как паровоз на подъеме. Когда, наконец, все ящики были доставлены к самолету, я сказал, вытирая пот со лба:

— У меня такое впечатление, что эта упаковка тяжелее самой аппаратуры, вы только посмотрите, какие добротные деревянные ящики! Ну, прямо, как у нас! И где это твои французы научились такие ящики делать?

— Не знаю, — ответил Жан Поль, — я раньше такой упаковки не видел, может, специальная поставка для стран с особым климатом?

— Ладно, грузите, потом разберемся, — распорядился Николай Иванович.