Настоящая радуга

Скандал получил огласку. Генерала Романовского не любили. Воронцов слал язвительные письма друзьям. Командующий Оренбургским военным округом генерал Крыжановский, зная обо всем, урядника отправил обратно, а непокорного Пашино оставил в Оренбурге, чтобы тот составил ему отчет о положении в Туркестане. Все равно лучше Пашино никто этого сделать бы не смог. Пашино страдал из-за отсутствия записок и дневников, бомбардировал Воронцова письмами, чтобы тот получил бумаги от генерала Романовского. Но бывший редактор был непреклонен. Он шел на все, чтобы Пашино более не смог заниматься литературой. А поведение генерала Крыжановского полагал почти преступным.

Крыжановский не спешил отпускать Пашино. Высланный переводчик был просто кладом. Генерал убедил его написать учебник для мусульманских школ и читать лекции для кадетов. И когда волна административной бури, поднятой Романовским, докатилась до Оренбурга и начальник Генерального штаба направил Крыжановскому разгромную депешу о сокрытии им неблагонадежного и негодного для службы переводчика, Крыжановский ответил сдержанно, но не без укола в адрес Романовского: «Пребывание Пашино в Оренбурге не было бесполезно для службы». Но у министерства иностранных дел, за которым все еще числился Пашино, были возможности поддержать Романовского: несмотря на просьбы оренбургского генерала, жалованье Пашино из Петербурга не высылали. Он, как всегда, страшно занят, он работает с утра до вечера, его ценит оренбургский командующий, а денег все нет, и даже носить нечего: из Ташкента не разрешили взять белья.

И это был предел физическим возможностям. В тридцать лет Пашино был изможден и измучен настолько, что, вернувшись в мае 1867 года в Петербург, в разгар хождений по инстанциям, в бесконечных объяснениях и просьбах о выдаче положенного жалованья, и слег. Осенью его хватил удар. И когда он вышел из больницы, — нищий, как всегда, неустроенный, как всегда, — он был инвалидом. У него почти не действовали правые рука и нога. Теперь уже не только карьера была погублена полностью, — казалось, что рухнули и мечты о далеких странствиях: с одной рукой и одной ногой далеко не уедешь.

Выздоравливая, Пашино продолжал работать. Он все таки был удивительным тружеником. В 1868 году вышла его книга «Туркестанский край» — совершенно новое в русской литературе исследование Средней Азии, ибо не было до этого русского человека, который так хорошо знал бы и языки и обычаи края, который столько бы видел и понял. Правда, по цензурным соображениям многое пришлось убрать, но и без этого книга стала обязательным пособием для любого будущего исследователя Средней Азии.

Однако и эта книга, высоко оцененная прессой, не только не дала достатка, но даже не помогла расплатиться с долгами. И когда через два года вновь названному генерал-губернатору Туркестана Кауфману понадобился опытный переводчик, Пашино не без помощи друзей решил еще раз попытать счастья в Средней Азии, и карьере уже не было и речи — хотя бы расплатиться с долгами. Но в Ташкенте преследовали те же беды. Вновь долги, вновь полное непонимание его стремлений, вновь конфликт с очередным генералом и вновь высылка в Петербург. Это второе пребывание в Туркестане были еще более коротким и разочаровывающим: если в первый свой визит туда Пашино мог надеяться, что у власти в Средней Азии окажутся честные люди, то теперь на это не оставалось никакой надежды.

Больше в Туркестан Пашино уже не возвращался. Он долго болел, двигаться было все труднее. Пришлось оставить службу в министерстве, дававшую хоть маленькое, но все-таки жалованье, которого по крайней мере хватало на еду.

Пашино решил снова заняться издательской деятельностью. Эту мысль поддержал старый приятель Воронцов-Дашков. Больше того, он дал денег на обзаведение и оказал помощь на первых порах.

Первый номер журнала «Азиатский вестник» вышел в 1872 году.

Авторами в первом печатном органе, который должен был всерьез знакомить русского читателя с проблема ми современного востоковедения, были не только крупные ученые-востоковеды, но и демократы, находившиеся в то время в ссылке. Программную статью для первого номера написал революционный демократ Шелгунов — прислал из мест не столь отдаленных. У первого номера журнала было девяносто два подписчика. Второй номер хотя и был после цензурных мытарств отпечатан, но подписчикам не поступил. Журнал был крамолен своей правдивостью. Он был не нужен правительству.

2