Настоящая радуга

Последняя попытка бирманцев найти путь к русскому правительству относилась уже к 1885 году, когда очередное бирманское посольство во Францию все-таки встретилось в Париже с русским послом. В эти дин судьба Бирмы была уже фактически решена. И решена в Лондоне и Калькутте.

Бирманцы произвели хорошее впечатление на русского посла, и он направил два донесения известному уже Гирсу. В них говорилось о предложениях Бирмы принять в Мандалае русского консула и заключить торговый договор.

На этот раз лед сдвинулся. Гире доложил о беседе императору Александру III. Он напомнил ему об отказе принять бирманское посольство в 1874 году, но, признавая, что международное положение изменилось, предложил следующее: «При настоящих обстоятельствах вмешательство наше в отношении Бирмы к индийскому правительству едва ли возможно, и потому было бы, может быть, небесполезно поручить… Моренгейму (русскому послу в Париже. — Авт.) внушить послам, что сношения наши с Бирмою должны пока ограничиваться сферою коммерческих интересов». Гирс считал что консула в Бирму посылать также несвоевременно, а вот поручить одному из русских военных кораблей нанести визит в Бирму было бы неплохо.

Особенно понравилась императору последняя мысль Гирca. «Это можно», — написал он на полях доклада. И сверху, одобряя позицию министерства, — «хорошо».

Но шел уже 1885 год. Через несколько месяцев Бирма перестала существовать как независимое государство. И планам русского правительства, как бы ни были они половинчаты и нерешительны, не было суждено осуществиться. Английские войска в конце 1885 года поднялись по Иравади и после нескольких столкновении с бирманскими войсками вошли в Мандалай.

В истории Бирмы начался новый период — колониальный.

Если захват Бирмы прошел сравнительно быстро и почти без потерь для англичан, то первые же дни после завоевания принесли колонизаторам ряд неожиданностей. Захватить Бирму было нетрудно, покорить — куда труднее. Началась партизанская борьба бирманцев против англичан. И в эти дни в Бирму попал еще один русский путешественник.

РАССКАЗ ТРЕТИЙ ПАНДИТ И ЦИВИЛИЗАТОРЫ

Мне все кажется, что я на Волге, и эти деревушки — русские поселки, и htis — православных храмов золоченые макушки…

1

Иван Павлович Минаев родился в 1840 году, умор в 1890, пятидесяти лет от роду. Великие математики и поэты к этому возрасту чаще всего уже успевают вы сказать то, что им назначено судьбой. Ученые-энциклопедисты, деятельность которых требует овладения грш мадным объемом информации, лишь подходят к созданию основных трудов. Минаев успел выпустить всего один том «Буддизма» — первой в истории мировой науки книги, в которой изучение одной из основных религиозных и философских систем было предпринято на основе обширнейших знаний истории, географии, философии Индии, Юго-Восточной Азии, Дальнего Восток и все исследования, книги, статьи, все путешествия Минаева были лишь подготовкой к этому труду. И тут он умер. Став известным, став знаменитым, но не успев сделать главного. И если это главное было потом донесено до людей его учениками, то сделано это было по частям и в иной интерпретации, так как ученики Минаева, будучи яркими индивидуальностями, не всегда были согласны с учителем и, внося в науку новое, вносили свое.

В начале этой книги, в рассказах о путешественниках, речь шла большей частью именно о путешествиях, о долгих годах пути, об опасностях и перевоплощениях, о труднодоступных горных долинах и бурях в океане. В рассказах о путешественниках главное было — сами путешествия.

Это неприменимо к Минаеву.

Он совершил три больших путешествия по Азии. Пожалуй, он был первым русским ученым-востоковедом, на месте изучавшим то, к чему готовился в библиотеках и музеях Петербурга и Европы. Но в любом из путешествий он оставался ученым. Он ничего не открывал — ни новых рек, ни горных вершин. Он не скрывался от полицейских и не вставал ранним утром вместе с караваном. Минаев путешествовал в каютах, останавливался в гостиницах и ни разу ему не пришлось скрывать свое настоящее имя. Это были путешествия, которые мы теперь зовем научными командировками, полевыми исследованиями.

Он был внешне очень респектабелен. Один из руководителей Русского географического общества, он был также весьма уважаемым членом лондонского Общества пали (Пали-сосайети), и именно в журнале этого общества были опубликованы его многочисленные, совершившие революцию в науке переводы и комментарии неизвестных ранее, погибших или погибающих буддийских текстов. Он отправлялся в Индию, имея в кармане солидные рекомендательные письма от английских профессоров, русских и французских академиков, и к нему на прием приходили с почтением ученые, а губернаторы провинций приглашали «профессора Минаефф» на званые обеды.

И он не отказывался. Он был в научной командировке.