Настоящая радуга

За два дня, оставшиеся до отхода парохода, державшего путь в Японию, Мерварты не только успели уложить новые коллекции (как хорошо, что не взяли с собой ящики из Калькутты — неизвестно, что стало бы с ними за два с лишним месяца), но и совершили экскурсии по Рангуну, побывали у ремесленников, на базарах, в монастырях, много фотографировали и полностью игнорировали шпиков, которые неотступно сопровождали членов команды «Евгении».

— Сюда мы просто обязаны вернуться, — сказали Людмила, когда они уже стояли на палубе парохода и золотая пагода Сириама начала отплывать назад, скрываясь в жаркой полуденной мгле.

— Может быть, и вернемся. Только не в качестве пленников, — ответил Александр.

7

Но на этом путешествие не кончилось. Мервартам предстояло еще не один год провести вдали от дома.

Во Владивосток им удалось попасть лишь в конце лета 1918 года, после долгих остановок в Сингапуре, Пенанге, Гонконге, Шанхае, пересадок на попутные пароходы, новых задержек, переговоров с местными властями и угроз.

Они попали во Владивосток раньше, чем Ерошенко, но второй половине 1918 года. Дальний Восток уже был отрезан от остальной России фронтом гражданской войны. Прорваться через фронт, имея на руках часть коллекции, было совершенно невозможно. Тогда Мерварты, энергии которых можно только позавидовать, дали телеграмму в Калькутту, прося выслать коллекции. Они решили поработать во Владивостоке, причем поработать с полной отдачей. В городе, спасаясь от гражданской войны, собралось довольно много бывших преподавателей сибирских университетов и институтов, студентов, оторванных от учебы. У Мервартов оставались еще деньги. Несмотря на свою молодость, они смогли организовать инициативную группу, добиться сочувствия и помощи со стороны правительства Дальневосточной республики и создали историко-филологический факультет.

Именно на базе его впоследствии был организован и ныне существующий Государственный дальневосточный университет. Затем к первому факультету прибавился еще один — восточный. В молодом университете Мерварты были доцентами на обоих факультетах, и, если были трудности с деньгами, дровами, пайками для студентов и преподавателей, Мерварт проявлял завидную настойчивость. Тогда он часто повторял фразу:

— Вы что, хотите, чтобы Сибирь и Дальний Восток остались без учителей, без специалистов? За это Советская Россия не скажет вам спасибо.

И Дальневосточная республика давала и деньги, и дрова, и пайки.

В 1919 году пришли 11 ящиков из Калькутты (остальные затерялись в пути и были получены уже в Петрограде в двадцать третьем). После разгрома Колчака можно было бы ехать на запад, но пришлось задержаться до конца учебного года: нельзя было оставить университет. А когда наконец все было готово и собрались с отъездом, случилась та же трагедия, что в свое время чуть не погубила Ерошенко: произошел белогвардейский переворот, власть в крае перешла к японцам и их марионеткам.

Жизнь во Владивостоке стала невыносимой. И Мерварты решают прорваться в Россию почти тем же путем, которым шел в свое время и Ерошенко. Они уезжают в Харбин и оттуда через Читу домой, в Петроград. Это была длительная одиссея: ведь надо было провезти через охваченную разрухой Сибирь, через Маньчжурию много ящиков, а денег уже не было: остатки были вложены в университет. Но так или иначе всему на свете приходит конец. Вот и путешествие Мервартов, начавшееся в царской России и окончившееся в России советской, подошло к концу.

Александр Михайлович Мерварт замешкался в коридоре: обнимался с кем-то из старых друзей. Людмила одна вошла в кабинет академика Ольденбурга. Тот что то писал. Поднял устало глаза…

— Людмила? Мерварт? Глазам не верю, быть не может!

Вошел Александр.

— Милые мои, дети мои! Нет, детьми вас уже не назовешь… Минутку. Садитесь и молчите.

Ольденбург поднял телефонную трубку.

— Девушка, соедините меня с Карпинским.

Потом обнял путешественников.

— Да вы и не представляете, какой это подарок. Ведь мы вас десять раз похоронили. И в Сибири, и в Индии, и в Бирме. То нам сообщают, что вы коллекции за баснословные деньги продали, то, что вас белые в Амуре утопили…

Карпинский вошел не один, а с Луначарским.

— Вот, познакомьтесь, Анатолий Васильевич, те самые Мерварты, о которых я вам рассказывал…

«Говорят, мы были первые русские ученые, вернувшиеся из-за границы в Советскую Россию. А через два месяца пришли остатки наших коллекций, оставленных у друзей в Калькутте и на Цейлоне. И мы начали работать дальше…»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1