Настоящие индейцы

— Другими словами, приведет к алкоголизму, — добавил Маккинби. — Я того же мнения, Хесс. Водка еще никого до добра не довела.

— Ты знаешь, почему я пью, — почти с ненавистью сказал царь старику. — Потому что, черт подери, я образованный человек, я отлично знаю, как сделать мою родину процветающей. Я десять лет готовился править. Я хотел построить дороги, школы, больницы. Я составил письменный свод законов и набросал проект конституции. Я уговорил полторы тысячи специалистов, чтобы они приехали и помогли нам создать промышленность. Я хочу видеть на Саттанге космодромы и электростанции. Я хочу, чтобы мой народ жил в удобных домах и не тратил половину жизни на добывание пищи. Я хочу, чтобы у нас были свои ученые, художники, писатели и музыканты. Мы ничем не хуже людей. Ничем. Нет ни одной причины, почему мы должны жить хуже. Мы можем быть людям братьями по разуму, а мы — дикари, вчера слезшие с дерева. Что ты мне обещал, Хесс? Ты обещал, что все это будет. Потому что я мог остаться с отцом. Я мог бы стать сенатором-землянином. Я добился бы, чтобы наши общины признали малой нацией и индейцам давали бы гражданство при рождении, как людям. Ты испугался, что тогда Саттанг останется без царя. Ты расписывал мне перспективы. И что? Как последний мудила, я бегаю без штанов и подставляю яйца гнусу. Я, выпускник Государственного университета, политолог, у меня диплом с отличием и несколько дополнительных курсов — а я даже не имею права носить штаны! А все потому, что кучка дряхлых мудаков уверена, что знает жизнь лучше меня! Да из вас говно от старости сыплется, у вас мозги давно в труху превратились, вы же дальше леса носу не совали — что вы знаете о жизни?! — Царь рассвирепел, вскочил, и стало видно, что он немного выше Хесса. — Ответь, Хесс! За что ты унижаешь наш народ?! Что ты сделал из меня?! Ты знаешь, как называют Саттанг?! Индейская задница! Наши сородичи, которые там, — царь ткнул пальцем в потолок, — живут как рабы — они живут лучше нас! И никто из них не хочет вернуться! Наш народ бежит с родины, ты это понимаешь?!

— Я все понимаю, Патрик, — ответил старик. — Но то, что ты хочешь сделать, недопустимо. Если у тебя получится, наш народ будут копией землян, и копией не лучшей. Ты хочешь убить то, что делает нас особенными. Легкая жизнь избалует нас, принесет разврат и неуважение к закону. Ты посягаешь на веру и культуру. Так нельзя.

— Да на кой черт эта культура, если мы живем по колено в навозе?!

— Жизнь по колено в навозе — это всего лишь повод чаще мыть ноги.

— Во! — крикнул царь, показав Маккинби на старика. — Ты видел, а?! Нет, вот ты скажи — что мне делать, а?! Не убивать же их всех… рука не поднимется на родного деда. Ага, вот этот старый пень — мой дедушка! Вот что ты на моем месте сделал бы?

— Ты хочешь покричать или тебе действительно интересен мой ответ?

Старик деловито обошел царя и уселся на скамью. Проскользнувший за ним слуга замер у двери. Старик что-то сказал ему шепотом, на индейском, слуга ушел и тут же вернулся с большим запотевшим кувшином и двумя кружками. Бережно налил в обе белесую жидкость, одну кружку подал старику, другую — Маккинби. Тот с подозрением понюхал и тяжело вздохнул.

— Пей, — сказал старик. — Это добрый напиток. От него не будет худо.

— Мне не бывает худо от напитков. Худо бывает окружающим, потому что я во хмелю буйный.

— А ты не пей слишком много. От пары кружек только пройдет дневная усталость, но разум останется чистым.

— Как вы мне надоели с вашим поголовным пьянством, — сказал Маккинби и отставил кружку, даже не пригубив.

Царь почти успокоился. Вернулся на свой стул-трон, нахально налил себе водки и выпил на глазах старика.

— Пил и пить буду. Пусть у тебя будет внук-алкоголик, — упрямо сказал царь. — Маккинби, а действительно?..

— Хорошо. У вас два материка. На первый взгляд, можно развивать один материк, оставив второй для жизни тем, кому не по нраву новый уклад.

— О! — воскликнул царь. — Вот это — Маккинби! Хесс, то, что он говорит, — всегда очевидность. Но почему-то до нее додумывается только он один!

— Правда, очень быстро начнется гражданская война, — добавил Август. — Один материк богатый, другой бедный, богатым станет тесно, а бедные устанут жить в нищете. Сначала будет взаимная миграция. Бедная молодежь поползет на богатый материк. Она будет ненавидеть своих родителей, но еще больше — своих богатых работодателей. А богачи потихоньку начнут прибирать к рукам ресурсы второго материка — там дешевая рабочая сила и можно не церемониться.

— Кому ты рассказываешь, я это все в университете проходил.

— Я не рассказываю. Я напоминаю.

— Да мне пофигу. Война так война.

— На Земле у тебя будет репутация тирана, диктатора, палача. Тебя обвинят в геноциде своего народа.

— Как по мне, лучше так, чем сдохнуть от белой горячки.