Настоящие индейцы

— Что же, Маккинби, ты равный, — решил старик. — Тогда ты и объясни Патрику, чем плох его план. А плох он кредитами. У Саттанга нет денег сделать все и сразу. Если не сделать, то нечем будет отдавать долги. Мы потеряем независимость. Формально мы будем суверенным государством, но на деле — во всем подчинены Земле. Патрик молод, ему, как всем молодым, кажется, что кредит можно вернуть.

— Это решаемая задача, — ответил Маккинби. — Если дело лишь в кредитах — можно обойтись без государства. Я мог бы дать в долг. На длительный срок и с щадящими процентами.

У царя хищно вспыхнули глаза.

— Маккинби, ты это как — серьезно?

— Если ты забыл, я не умею шутить.

— А проценты?

Маккинби лениво поднял руку, показав четыре пальца. Уточнил:

— Ровно средняя величина инфляции.

— Мне нужно пять миллиардов.

Маккинби пожал плечами.

— Пять миллиардов — это чистая прибыль от Сивиллы за четыре последних года. Примерно треть моего личного дохода за тот же срок. Я думал вложиться в Сонно. То княжество требует порядка двенадцати миллиардов только единовременно, если поднимать его всерьез. Но я принимал решение, исходя из разведданных, что Берг мертв, и имея в виду через шесть лет купить княжество.

— И зачем тебе Сонно?

— Бабушке будет приятно. Но Берг жив, да еще и сделал ребенка. Значит, через пять лет княжество вернется к нему — уже через ребенка. Оно мне надо — дарить ему двенадцать миллиардов?

— Ага, ага… И теперь ты ищешь, куда бы вложиться вместо Сонно.

— Я ничего не ищу. Просто я уже вывел из оборота половину нужной суммы — шесть миллиардов. Почему бы не помочь хорошему другу?

— Гм. И когда?

— А хоть завтра, — Маккинби взял кружку, наполненную для него стариком. Тот следил за ним с каменным лицом.

— Давай договариваться, — решительно сказал царь. — Твои условия?

Маккинби вдруг с грохотом поставил кружку назад. Царь вздрогнул, а старик подпрыгнул.

— Кто отдавать будет? Ты? Спроси у Хесса, сколько тебе жить осталось.

Царь застыл. А старик начал подниматься. Входное полотнище заколыхалось. Маккинби выхватил пистолет и направил его в лоб старику. Тот скрипнул зубами и сел. Полотнище на двери безвольно обвисло.

— Эй, Маккинби, — осторожно позвал царь, — а по-человечески никак? Словами это не выразишь?

— Ты забыл, — медленно проговорил Маккинби, глядя в упор на старика, — где мой корабль. Ты понадеялся, что я отзову его, поверив тебе?

— Твой корабль? — удивился царь. — Вроде где и был. Я не слышал, чтоб ты стартовал. Да, — он хохотнул, — тут такой пожар уже был бы… Маккинби?..

— Ты хреновый царь, Патер. Ты вообще что-нибудь знаешь о положении? Или веришь всему, что тебе говорит Хесс? И купленная им твоя личная гвардия?

— Та-ак, — протянул царь. — И?..

— Ты сказал, что берешь пленных себе. А Хесс велел казнить их завтра на рассвете.

— Ну, это-то мне доложили, — засмеялся Патрик. — У Деллы масса поклонников, если ты еще не в курсе.

— Я в курсе. Потому что все они пришли ко мне с одними и те же словами: царь нас не слышит. — Август бросил Патрику кусок тряпки с рисунком, нанесенным чернилами из ягодного сока. — Карта. С нашими палатками. С указанием, какую конкретно палатку жечь и топтать. Эту карту мне отдал индеец буквально за пятьдесят метров от твоего шатра. Сказал, что украл ее у командира гвардейской сотни. Полагаю, что остальные командиры получили такие же карты. Ближе к рассвету у них закончится кумыс, который с барского плеча выкатил ты. Тогда им добавит Хесс. Из своих запасов. Одну бочку, правда, уже украл молодняк. И выпил. Результат — у реки случилось массовое побоище, еле разняли.

Патрик только многозначительно приподнял бровь.

— У Деллы действительно много поклонников. Она завоевала серьезный авторитет — как великая колдунья. Еще днем ко мне приходили индейцы — старухи, мужчины, женщины. Патрик, ты ничего не заметил, когда Деллу привели к тебе?

— Знаешь, она для лесной жизни неплохо выглядела.

— Еще бы. Ее помыли, приодели, раны намазали местным наркотиком. Патрик, за несколько часов до этого ее выдрали плетьми. Причем Хесс велел дать ей в два раза больше, чем остальным. За подстрекательство к бунту и побегу.

— Это когда она восьмерых положила?

— Патрик, ты хотел дать народу конституцию? А в ней будет написано, что охрана имеет право насиловать приговоренных к смерти женщин?

Патрик скривился.

— Это обычай, — встрял Хесс.

Маккинби не удостоил его и взглядом.