Настоящие индейцы

– Потому что их не было. Сейчас составлю.

– Да, мэм. Перешел в режим ожидания, мэм.

Думала я очень недолго. Да совсем почти не думала. Не о чем тут думать, все ясно, как на ладони.

– Позиция Ветка, по команде открываете огонь по семь-шестой. Позиция Костер, по команде открываете огонь по девять-второй. Федор, идешь в огневом коридоре в лоб на пять-третью. Минируешь четыре-вторую, шесть-вторую… – я диктовала точки. – Затем выводишь заложников в один-первую, под крышу, и оставшиеся заряды ставишь на стену. После подрыва выводишь заложников и возвращаешься к пять-третьей. Далее по старому плану.

– Мэм, разрешите обратиться? Есть вопрос.

– Обращайся, Федор.

– Что с другой стороны?

– С другой пойду я.

– Мэм, там нет наших позиций для прикрытия.

– Не беспокойся. Все внимание оттянешь ты.

– Да, мэм, понял. Следует ли мне сильней привлекать внимание?

– Желательно, Федор. Но без лишнего риска. Береги себя.

– Спасибо, мэм. Так точно, мэм.

– Всем. После подрыва действуем по прежнему плану. Готовность двадцать минут.

Я задом отползла с позиции. У меня есть ровно двадцать минут, чтобы преодолеть по лесу восемьсот метров и выйти на свой стартовый номер.

Бегом… Марш!

* * *

Маккинби успел перехватить только самый финал разговора.

– Крис, Делла собралась идти в лагерь?

Крис кивнул.

Маккинби сделал одно-единственное движение. Крис сгреб его за грудки и впечатал в дерево. Хорошо впечатал. Ну а что ему, он в терминаторском боевом костюме, там экзоскелет.

– Не смей, – сказал он тихо. – Это бой. Пошла – значит, обстановка требует. Разбор полетов потом.

– Крис, а если она погибнет? – очень спокойно спросил Маккинби.

– Профессиональный риск. Она знает, что делает.

Маккинби медленно отвел его руки от себя.

– Лишний комплект амуниции есть?

Крис придирчиво оглядел его.

– Мэнфри! – позвал он. – Вы одного роста и кондиции. Раздевайся, останешься в резерве. Маккинби, встанешь на его место. Третий ряд.

– Первый.

– Это еще почему?

– Я умею работать только в первом. Не догадался освоить остальные.

Крис отошел, ничего не сказав. Маккинби быстро влезал в терминаторскую сбрую. Спасибо дедушке Лайону, что когда-то научил внука, просто так научил…

* * *

Далеко-далеко в горах вспыхнуло солнце.

– Минутная готовность.

Через десять секунд радары засекут стартовавший корабль. Может быть, кто-нибудь решит пальнуть по нему из зенитки. Бесполезно, но зарядов у них много, а нервы шалят. Наружу выскочит практически весь личный состав. Начнет галдеть, обсуждая, что бы это значило. Опасности для себя не углядит никто.

– Огонь.

С двух позиций ударили наши пулеметы. Раз, два, три… пошла!

Странный танец. Кто-то пляшет танец живота, а я – на животе. Еще на боку. Катимся-перекатимся. Двести метров. На мне – маскхалат. И полевая форма. Моя, кстати. Я ходила в ней на яхте Августа. В последний раз сунула в чистку и забыла забрать. Так она и прилетела вместе с Августом на Саттанг.

Кроме формы, у меня есть нож и пистолет. Мне ж не надо было обвешиваться оружием, я собиралась остаться в наблюдении.

Минный пояс позади.

Брони нет. Шлема нет. Так что, Офелия, один меткий выстрел – и ты останешься лежать в этом поле охапкой пожухлой травы, на которую так похож твой халат. Но тебя ведь это не пугает? Да нисколько. Тебя никогда не пугала смерть. А потом пройдет сигнал подрыва, и тот рюкзак, который ты тащишь, раскидает твои клочки ровным слоем в радиусе ста метров. Можно не хоронить, достаточно сверху песочком присыпать.

Все это чушь, будто материнство делает женщин более осмотрительными. Вроде как в теории да, они ведь не только за себя отвечают. А на практике кто-то и за себя отвечать не умел, а кто-то не хочет дополнительной ответственности, но его не спросили, и теперь этот кто-то откровенно ищет смерти. Потому что прерывать беременность стыдно, страшно и грешно. Правильно, лучше умереть вместе.

Но-но, Офелия! С этой стороны пойдет на штурм твой брат. Твой братик, единственный мужчина, которого ты, может быть, любила по-настоящему, беззаветно. Однажды ты его потеряла. Помнишь, как отец показал тебе извещение? Ты лежала в клинике пластической хирургии и отращивала новое лицо. Тебе нечем было плакать. Поэтому ты просто задыхалась. Трое суток. А потом решила, что нет. Он не умер. Он только пропал. Найдется. Ничего страшного. Прошло четыре года, и он нашелся. Правда, вы стали почти чужими. Он уже не тот братик, которого ты так по-детски обожала. Но ты больше не хочешь терять его. Поэтому, Офелия, ты доползешь до стены живой и расставишь все заряды. Кроме одного: на точке четыре-восемь. Эту точку ты захватишь. И развернешь ствол внутрь лагеря. Отстреляешь боекомплект. Потом нырнешь в люк шестнадцать-один и уйдешь в катакомбы. Там тоже полно работы.

Уф. Стена. Десять секунд. Пошла!

* * *

Поле взорвалось разом, взметнув ввысь куски бетона, камня, железа, людей. Команда! Пошел! Как легко, однако, держать темп в экзоскелете. Дед-то гонял внука без него. Как встарь. С этим щитом, в броне, с полным боекомплектом – и без костюма.