Настоящие индейцы

Стоп. На правое колено. Щит. На четверть секунды отстал. Не критично, но все товарищи заметили. Надо четче выполнять команды. Быстро и плавно. С точкой в конце движения.

Отличный парень Крис. Идет в строю через одного от Маккинби. Капитан, звездный принц. Терминатор.

Ожил динамик связи. Единственное преимущество Маккинби перед остальными солдатами – он прописан в командном канале.

– Капитан Слоник!

Твердый, спокойный голос. Знакомый настолько, что сердце сводит.

– Да, капитан Берг.

– Капитан, справа чисто. Слева не подставься под четыре-восемь.

– Там живая?

– Она мне нужна. Через минуту возьму. Ты по плану.

– Капитан Берг, заложники?

– Вывели, капитан Слоник. Отбой.

С внутренней стороны забрала глухого шлема – картинка. С подсветкой. В жизни такой яркости и контрастности не бывает. Каждая песчинка словно черным обведена. Удобно.

– Сверху на два часа!

– Щиты!

Вовремя. Позади что-то тяжело и мощно ударило в щит. Со стороны леса с трех позиций влупили пулеметы – по точке, откуда был выстрел.

– Рядовой Маккинби, а ты везучий.

– Что там, капитан Слоник?

– Ровно в то место, куда я тебя хотел поставить, влетело.

– Что с человеком?

– А там был Когар, с которым я вас поменял местами. Когар успел закрыться. Ты не успел бы. И Мэнфри не успел бы. Когар ничего, оглушен, но к вечеру оклемается. Продолжать движение!

Последние пятьдесят метров.

– Капитан Слоник, слева чисто.

– Понял, капитан Берг.

Орудие на четыре-восьмой развернулось и ударило внутрь лагеря. Хорошая девочка. Славная. Рациональная только очень.

Где не надо – рациональная.

* * *

Люк. Прыжок вниз с четырех метров. Интересно, переживет ли этот прыжок моя беременность? Впрочем, моя первая беременность выдержала прыжок с шести метров. Не пережила она только Энстона… Проклятье. Тогда я ребенка хотела. Очень. Из меня его выбили сапогами с металлическими мысами. Теперь не хочу, и готова спорить, что меня в живот даже муха не укусит.

Маловато света из растрескавшегося потолка, а фонарика у меня нет: пуля в рюкзак прилетела, и точно фонарику в линзу. Зато уже есть автомат, сняла с оператора орудия на четыре-восьмой. Он ему больше не понадобится.

Движение теней слева… Черт! Не успела.

Он стоял напротив меня, держа на прицеле. Здоровый бычара. Бронежилета нет, как и у меня. Это он напрасно, напрасно… Если верить описанию Дженни, сам Белка. Белка нужен живой. Но глубоко осознавший бренность своего существования.

– Дяденька, не бей меня! Ну пожалуйста! Я больше так не буду!

И голову, голову набок, глазки понаивней.

– Пушку сюда!

Да бери, жалко, что ли, через пять секунд подберу.

– И сама! Живо!

Плечи, плечи опустила. Голову вперед, шею вытяни, взгляд искательный. Ты жертва, может быть, жертва педофила. Походку не забудь. Мыски и коленки внутрь. Руки безвольно вдоль тела. Сиськи не прячь! Тебе и так особо нечего прятать, вот и не прячь. И живот отпусти.

Есть. Глазки загорелись. Ближе, ближе. Взгляд снизу вверх, доверчивый.

– Ну! Ближе!

А думаешь, мне дальше надо?

– Дяденька, а ты не будешь меня бить?

– Что? А-ААААА!

Нож, просто нож. Мой старый добрый тактический нож, для всего пригодный: оконную раму отжать, веревку отрезать… А сейчас одно движение – и брюхо ниже ремня располосовано. Неглубоко. Не помрет, но боль чудовищная. Стою, гляжу сверху вниз. Не люблю я педофилов.

– Капитан Слоник, у меня Белка. Координаты ориентировочно под пять-двенадцатой на первом ярусе катакомб.

– Понял, капитан Берг. Я на территории, прошел четыре-восемь. Сейчас пошлю кого-нибудь.

– Только не в люк, терминатор туда не пролезет. Обходи через восемь-восемь. Иду дальше.

Нагнулась, выдернула ремень у едва дышавшего Белки. Обмотала запястья. Подумала. Нет, его ж судить будут. Если я добавлю ранение уже после того, как обездвижила, сама под суд отправлюсь. Ладно… С усилием оттащила его к стене, усадила.

– Сиди так, наши придут, вынесут, жить будешь.

– А-а-а…

– Не ной. Не смертельно. Сдашь всех, кто над тобой, – получишь срок поменьше.

Это если тебя из чистой вредности не выдадут Саттангу – за издевательства над индейцами. А могут, могут.

– Ты… кто?

– Я-то? Мать Чудес. Не узнал?

Белка отшатнулся так, что ударился затылком о камень.

– Ты… живая. Ты вышла…

– Я не вышла, я пришла. За своим скульптурным портретом. Он мне нравится, прикинь?

– Он… Я ничего не трогал! Все там стоит! Все в целости! Забирай, все забирай!

– Это в круглой крипте, что ли?

– Где?

– Дурень бескультурный. В комнате, в комнате! Над которой раньше сам храм был!

– А-а… да! Да! У-у, как больно…

– А не хрен потому что. Ключи где?

Он как-то странно оттопырил подбородок. Я не сразу догадалась. Запустила руку под потный ворот, сорвала цепочку с карточкой.

– Ладно, отдыхай.

Проверила еще раз, не осталось ли оружия. Порядок.

– Слышь… – позвал Белка. – Ты сама-то на кого работаешь? Не Мать же ты Чудес…

– На землян, успокойся. На государство. Судить будут наши. Законы помнишь? Во всех штатах первого радиуса, и тем более на Земле, смертной казни нет.

– Ну ладно. Ты не думай, я говнюк, но я за наших. Я боялся, ты из Эльдорадо.