Настоящие индейцы

– Крис, ты неглупый парень, но большой романтик. Если б этот баран хотел жениться на твоей сестре, он женился бы еще в университете. Сколько они знакомы? Не питай иллюзий. Маккинби, когда ему действительно надо, отличается дивной решительностью и поразительным упорством. Он стены сносит. На Делле он не женится никогда. И не лезь в наши с ней отношения. Она носит моего ребенка. Так что остынь. Тебе со мной ссориться не с руки, мы все-таки будущие родственники, и принц ты без году неделя, в отличие от меня, в сословие-то не вхож еще. Я не против твоей дружбы с Маккинби. Но я больше не позволю этому кучерявому выродку дурить голову Делле. Ты хоть раз спрашивал, в чем заключается ее «работа»? Нет? А я видел. Просыпается Маккинби с похмела, идет, значит, в душ, а Делла в это время заказывает ему чистую одежду. Всю, включая нижнее белье. Она ему кашу варит, баб его обихаживает. Ты не слышал, Крис, как эти бабы с ней разговаривают. А я слышал. И Маккинби это позволяет. Ты считаешь, она для этого училась в Военном университете? Насчет работы я тоже знаю. Маккинби берет контракт на банду, реально опасную банду, и сидит либо дома, либо вообще на Земле. Я носился как укушенный, пытаясь прикрыть Деллу. Маккинби никогда не было рядом. Когда к ней в номер вломилась орочья банда, там был я, а не Маккинби. И пулю от легендарного киллера Пола Даймона поймал тоже я. Князева брали мы с Деллой. А Маккинби, естественно, явился к шапочному разбору, когда надо было на уникальный концерт сходить. Кстати, главарей банды брал тоже я. Маккинби спокойненько ждал.

У меня потекли слезы. Я резко оттолкнула обоих – и Макса, и заслушавшегося Криса.

– Кто сунется ко мне – пристрелю!

И убежала, рыдая.

* * *

– Спорим, мечтаешь убить меня? – спросил Берг, бесцеремонно усаживаясь рядом.

Маккинби не повернул головы.

– Уверен, что не решусь? – осведомился он.

Берг засмеялся:

– В том-то и дело, что нет. Иначе было бы неинтересно.

– А, – равнодушно протянул Маккинби. – Сопротивление распаляет и провоцирует вторичную агрессию.

– Да нет. Просто какой смысл испытывать на прочность человека, который сразу сдается? Мне интересен момент риска. Идти по лезвию, играть на пределе.

Маккинби не прореагировал. Так и сидел, любуясь горизонтом.

– Ты европейскую мифологию знаешь? – вдруг спросил он.

– Желаешь попрекнуть меня необразованностью? Куда мне, солдафону, джедаю тупому, тягаться с тобой, почти историком и полным инквизитором. Только, представь себе, знаю. Более чем хорошо.

– Я рад. Тогда мне не придется пересказывать тебе весь корпус текстов, чтобы дать хотя бы общее представление. Был в скандинавском пантеоне такой персонаж – Локи.

– А то я его не помню… – Берг даже фыркнул. – Самая интересная с точки зрения литературы фигура. Неоднозначная, конфликтная, непредсказуемая и глубоко трагичная по большому счету.

– Мне кажется, ты должен ощущать духовное родство с ним.

– Не приходило в голову. Но, знаешь… А ты прав.

Маккинби поднял камушек, легонько бросил его, проследив, как тот катится, цепляясь за жесткую траву.

– Локи плохо кончил, – обронил он.

– Да ну? – Берг вскинул бровь.

– Неоднозначность Локи называется одним простым словом – беспринципность. Ничего загадочного в Локи нет, сплошное самолюбование, подростковое самоутверждение да глобальная обида на всех и каждого. Локи очень любил подшутить над ближним, испытать на прочность, а когда выдавался случай блеснуть умом – охотно помогал тем, кого сам же и подставил. Его главная ошибка была в том, что асы в массе своей лишены чувства юмора. Блистать остроумием надо в обществе, которое способно тебя понять, но не способно с тобой соперничать. Иначе в дураках останется не объект насмешек, а шутник. Что, собственно, и произошло.

Берг хмыкнул.

– А ты себя с кем отождествляешь? С Тором, небось? Не много на себя берешь?

Маккинби поискал по сторонам. Выбрал булыжник, подбросил на ладони:

– Пожалуй, по весу – самое оно.

Встал, коротко размахнулся и бросил камень в сторону рощи. Булыжник просвистел по воздуху, вломился в кусты на опушке, глухо стукнулся о ствол дерева и затих. Маккинби тщательно отряхнул землю с руки.

– Повтори, – сказал он.

И ушел в ставку.

Берг посмотрел ему вслед. Идет, такой весь из себя гордый, широкие плечи развернуты, голова привычно поднята… В нашем мире высокие люди постоянно кланяются – низким дверным проемам, навесным конструкциям, которые рассчитаны на средний рост… Все гиганты вырабатывали гибкость, чтобы не ходить с разбитым лбом. Один Маккинби не гнулся. Шагал по жизни, снося косяки и притолоки. И ничерта его холеному лбу не делалось.

Берг дошел до рощи, нашел камень. Осмотрел ссадину на стволе дерева – кора содрана. А ведь не скажешь, что Маккинби бросал с какой-то особенной силой. Так мальчишки бросают гальку в воду – кто дальше. Берг поднял камень. Н-да. В руке Маккинби булыжничек казался меньше. И веса в нем было – килограмма полтора, а то и все два. Ладно, попробуем. Берг размахнулся и швырнул чертов булыжник, охнув – едва руку из плеча не вырвал, и в спине что-то заныло.