Настоящий джентльмен. Часть 1

Я брел по Портобелло-роуд мимо лотков с овощами и фруктами, за ними тянулись стойки с одеждой и бельем, ларьки с едой, киоски с сувенирными сумками, потом пошли чемоданы, мелкие инструменты… Антикварный рынок пропустить или не заметить было невозможно. За развалами с чашечками, коробочками, кружевами, старинными куклами и кучами предметов, назначение которых было известно только посвященным, стояли люди со старинных картин в немыслимых шляпках, потертых бархатных накидках, париках.

В СССР 1970-х неугодных инакомыслящих нередко сажали в сумасшедшие дома с диагнозом «вялотекущая шизофрения». Термин этот засел у меня в голове, сути его я не понимал, но теперь, глядя на эксцентричных дам неопределенного возраста с театральным макияжем или джентльменов, словно сошедших со страниц романов Диккенса, я невольно подумал, что советским психиатрам тут было бы где разгуляться.

Конец Портобелло-роуд уходил под мост, сверху шла городская автострада Уэствей, по ней бесконечным потоком мчались машины куда-то на северо-запад, к Оксфорду. За эстакадой я, наконец, увидел то, что искал, — ряды подержанных, а нередко и ворованных велосипедов. Зажатая в кармане, в потном кулачке, 20-фунтовая бумажка определяла пределы моего бюджета.

Покупать самое дешевое — порочная практика, поскольку в низкой цене, приятной для бедного или жадного человека, заложены скрытые причины его будущих разочарований и тревог. Я был скорее бедным, чем жадным, но сути дела это не меняет — потертый рыдван тусклой от времени расцветки, который я сторговал за 16 фунтов, таил в себе злостные сюрпризы.

До отъезда на велосипеде я ездил только на даче. Советские велосипеды, которые пришлись на мои школьные годы, — «Украина», «Минск», «Урал», «Харьков» — это прочные, сваренные из стальных труб тяжеленные машины без ручных тормозов. Тормоз один, ножной, во втулке заднего колеса. Для остановки надо было нажимать на педали в обратную сторону. У моего нового приобретения от рычагов на руле к переднему и заднему колесу шли гибкие тросики, они приводили в движение кантилеверные тормоза, зажимавшие обода. Система в теории хорошая, но на практике капризная. На колодках скапливается дорожная грязь, любое искривление обода, «восьмерка», вызывает трение, сами тросики с рычажками изнашиваются, теряя усилие и так далее.

Вся эта наука была еще впереди: я даже представить не мог, сколько бесконечных любознательных часов мне придется провести, орудуя гаечным ключом и перепачкавшись до ушей в черном тавоте.

Сейчас главное было — проложить маршрут и рассчитать время поездки на работу. Я засел над картой центрального Лондона, купленной по такому случаю в киоске на рынке. Точка «А» — наш дом на Elgin Crescent, точка «Б» — Буш-хаус, где располагалось Иновещание Би-би-си. Между этими точками на карте глаз радовали большие зеленые пятна — получалось, что больше половины пути можно ехать по паркам.

Окончательный маршрут получился такой: двигаться по Элгин-кресент, повернуть направо на Кенсингтон-парк-роуд, потом налево на Бейсуотер-роуд, проехать советское консульство, за которым начинался парк Кенсингтон-гарденз, нырнуть туда, где сейчас находится мемориал Принцессы Дианы (он появится только через 30 лет) и держать путь на Гайд-парк, не обращая внимание на грозные запреты, таблички с перечеркнутым велосипедом, мимо длинного озера Серпентайн в сторону Букингемского дворца. У дворца есть огромный сад, огороженный высокой стеной, вдоль стены идет улица Конститьюшн-хилл, на другой ее стороне — Грин-парк, тянущийся до Пикадилли. Перед Букингемским дворцом — парадный подъезд, широченный, километровой длины, покрытый красным асфальтом The Mall, место народных гуляний и праздников. Дальше, за Адмиралтейской аркой — Трафальгарская площадь со статуей адмирала Нельсона на высокой колонне, за ней — вокзал Черинг-кросс и старейшая в Лондоне, известная еще со времен Древнего Рима улица Стрэнд, на ней Буш-хаус. Подъезжаешь к черным чугунным воротам, нажимаешь кнопку, отвечаешь на вопрос невидимого охранника. Ворота раскрываются, и ты на работе.

Масштаб на карте был британский, имперский — 5 дюймов на милю. Не помню уж как, но мне удалось узнать (скорее всего, Тереза подсказала), что одна миля равна 1,60934 километра, а для перевода миль в километры надо делить расстояние в милях на 0,6214. Линейка у меня, если честно, была старая, советская, только в сантиметрах. Расстояние до работы, с учетом изгибов маршрута на карте, у меня получилось 65 сантиметров. В большом англо-русском словаре прочитал, что 1 сантиметр равен 0,393701 дюйма. Со времен шестизначных вычислений на лабораторных занятиях по астрономии, где мы вычисляли положение судна в океане по угловой высоте Полярной звезды в координатах времени (по судовому хронометру), прошло больше пятнадцати лет, но хватка осталась. Вот что значит высшее техническое образование!