Настоящий джентльмен. Часть 1

Я стал расспрашивать, интересоваться.

Эмигранты сходились легко и быстро, через минуты были на «ты». Один такой новый знакомый рассказал, что в Риме, на площади Испании, воспетой в известном фильме «Девушки с площади Испании», продают старые машины.

Рядом с этой площадью несколько лет жил Н.В. Гоголь, писал свои «Мертвые души». «Если бы вы знали, с какой радостью я бросил бы Швейцарию и полетел бы в мою душеньку, в мою красавицу, — Италию, — писал Гоголь Жуковскому в октябре 1837 года. — Она моя! Никто в мире ее не отнимет у меня! Я родился здесь. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр — всё мне снилось!»

Гуляя по улицам вокруг Пьяцца ди Спанья, понимаешь, что такая пузырчатая радость повествования, как у Гоголя, могла получиться только здесь.

Из моего тогдашнего письма родителям:

У знаменитых «испанских ступеней» — барочной лестницы, которая ведет с Испанской площади к церкви Тринита-деи-Монти, на вершине холма Пинчо толпятся туристы. Уличный художник за одну миллю нарисует тебе карикатуру, за трешку сделает профиль, а за семь милль оттяпает такой портрет, что самим Кукрыниксам не снился.

В субботу 20 декабря 1975 года, в ясный солнечный день, мы отправились туда на автомобильный рынок. Это был даже не рынок, а некий стихийный процесс купли-продажи. Любители путешествий, в основном студенты из Германии, Франции, Голландии, часто завершали свои странствия в Риме, ставили машину (о, наивные времена!) на бесплатную стоянку на площади Испании и прилепляли к машине бумажку «продается».

В тот день лучшим авто был, несомненно, синий «жучок», Фольксваген модели 1968 года. Голландец, продававший машину, объехал на ней за три месяца всю Европу. Он просил 225 долларов. Мой новый знакомый-эмигрант был мастер своего дела. Он обошел «жучка» со всех сторон, попинал ногами шины, заглянул в двигатель, пощупал, понюхал — и с сомнением покачал головой. Стал искать — и нашел мелкие неисправности: замок зажигания, реле, коллектор стартера. Торги продолжались почти полдня с разговорами, проездами, жестикуляцией и прочим. Один раз даже пришлось «уйти». Сторговались за 170 долларов.

Расплатившись, я пытался было сесть за руль, но меня потеснили. По дороге назад новый знакомый рассказал мне анекдот о «жучке». Одна дама говорит другой — ты знаешь, я подняла капот, заглянула — а мотора нет, он исчез, пропал! «Не волнуйся, — отвечает другая, — у меня в багажнике есть запасной!»

Машину пригнали в Остию и поставили под нашим окном. Галочка вышла посмотреть, но восторга не выражала. Я сел за руль, проехал вокруг квартала.

Ночью спал плохо, ждал, когда за окном начнет светать.

В воскресенье, часов в пять утра, я тихо поднялся, бесшумно оделся и на цыпочках вышел на улицу. Если бы Галочка окликнула, оправдание было готово — я еду в Рим на рынок за дешевыми цыплятами.

Шоферский стаж к тому моменту у меня был — шесть часов вождения с инструктором, на права я сдал в Питере по схеме «150 рублей с гарантией». Правила движения знал хорошо, но — теоретически. Добавим, что наш новый водитель также не имел страховки и в случае чего нажил бы большие неприятности.

Выехал на автостраду. Поначалу машин было немного. На подъезде к Риму рассвело и вокруг меня стали шастать (другого слова подобрать не могу) нетерпеливые итальянские «autista».

По-итальянски «autista» — это «шофер», а также «больной аутизмом». Скорее всего, здесь языковое совпадение, а может, и нет.

Во всяком случае, на меня «аутистам» было глубоко наплевать. Они подрезали, бибикали, обгоняли. Я судорожно вертел головой, пытаясь понять, куда ехать. Навигаторов тогда еще не изобрели, карта Рима лежала на соседнем сиденье, но посмотреть на ее не удавалось. Сердце колотилось как бешеное. Вспомнил прочитанную где-то статью о признаках предынфарктного состояния. Стало страшно. Остановился, замерил пульс. Насчитал 240 ударов в минуту.

Кончилось все благополучно. Я доехал до рынка и победно вернулся домой с дешевыми цыплятами. Эта поездка стала моим боевым крещением на долгом пути европейского автолюбителя.

Наступал новый 1976 год. Встретили его в семейном кругу, в нашей тихой коммунальной квартире. Все одиннадцать человек сели за праздничный стол. Хай стоял страшный: двое детей, два подростка и семеро взрослых. Во дворе тем временем творилось что-то ужасное, там шли боевые действия: все жители вышли на балконы, смотревшие во внутренние дворы, и принялись палить из хлопушек, петард, зажигать фейерверки и бенгальские огни. Война продолжалась до утра; помню, что я заснул под звуки боя.