Настоящий джентльмен. Часть 1

Для Оськи окружавшая нас буколическая английская идиллия была лишь местом для улова, добычи и разработки. Он тут же схватил спиннинг, который мы взяли взаймы у Роберта, жениха Терезы, и принялся забрасывать блесну в коричневатые воды Темзы, перебегая с носа на корму. С рыбой дело отчего-то не пошло, тогда Оська снял блесну, насадил на крючок катышек из булки и стал подманивать к себе красавцев селезней, отливавших металлической зеленью на шее.

Я был занят судоводством и не заметил этого безобразия, а когда заметил, то было поздно — Оська втащил на борт большую птицу, которая в панике била крыльями и крякала свою предсмертную песнь. Через минуту он скрутил ей шею и принялся ощипывать, бросая перья в воду.

Темза в этих местах, между Итоном и Виндзором, полна белых лебедей. Все лебеди на реке — собственность Королевы. Убить лебедя — преступление, а съесть его — государственная измена. Понятно, что утка — это не лебедь, но я не желал конфликта с архаичным британским законом. Готовить убитую птицу на борту я не разрешил. Пришлось искать укромное место на берегу, разводить небольшой костер и готовить добычу на огне. Ощипанная утка оказалась маленькой и тощей. В результате получилась какая-то гадость пополам с золой и сажей. Погибшего красавца-селезня мне было очень жаль.

Письма

Когда стали приходить первые письма из Советского Союза, ко мне в комнату тихо забредали коллеги. Посмотреть, потрогать, умилиться — смотри-ка, настоящая бумага в клеточку, из тетради! Филателисты просили марки, я не отказывал, они их вырезали ножницами из конверта.

Первая передача, полностью посвященная письмам и заявкам слушателей, вышла в марте 1979 года. Напрямую отсылать рисковали немногие, в народе ходили легенды о том, что в каждом почтамте сидят люди из КГБ и автор письма тут же попадает «на карандаш».

Кроме того, рассказывали о вечно кипящем титане, от которого отходили многочисленные трубки с клистирными наконечниками. Этим прибором отпаривали конверты, открывали их, читали содержимое, после чего вновь заклеивали. Я много раз получал такие письма со следами гуммиарабика и даже, помнится, шутил по этому поводу.

В моем бумажном архиве есть вещи неприкасаемые — коробки с письмами. Это — дело святое, их я при пожаре буду выносить в первую очередь. Недавно наткнулся я на конверт с призывом: «Товарищ проверяющий! У нас перестройка, прошу пропустить мое письмо!» К этому призыву, помнится, я добавлял несколько своих: «Товарищ штемпелюющий! Четче выбивай оттиск! Товарищ открывающий! Не жалей на работе пару, круче кипяти чайник, точнее направляй клистирную трубку с паром! Товарищ заклеивающий! Ровнее и тоньше намазывай гуммиарабик!»

Почту тогда сурово перлюстрировали — иными словами, в тайных комнатах трубками с паром открывали конверты, проверяли содержание и потом профессионально заклеивали. Я же, по получении, с увеличительным стеклом на манер Шерлока Холмса разглядывал эти конверты, делая пометки вроде КПВК — клееподтек верхнего клапана. Часто авторов писем выгоняли из институтов, увольняли с работы, отправляли в армию или даже в тюрьму. От этого каждое невинное, даже банальное слово принимало особый смысл.

Прошли годы. Остыли клистирные трубки, засох клей, да и сам гуммиарабик уже, наверное, не варят из копыт и рогов невинно убиенных животных. И хоть по-прежнему приходят письма, начертанные собственноручно, с маркой, вкус от которой долго остается на языке, все больше приходит писем электронных, которые невидимыми блохами перепрыгивают из одной страны в другую со скоростью света. Письма эти — виртуальные, и если придет снова лихое время, то новые перлюстраторы будут вскрывать их виртуальными клистирными трубками и заклеивать виртуальным клеем.