Настойчивый

Я ковырялся в машине, вымазанный по самую шею мазутом и бензином. Никак не мог определить проблему. Перепробовав вариант с заменой топливного фильтра и закончив форсунками, спрятанными так далеко в кишках машины. Машина просто умерла, дважды двигатель прорычал и замолк. Я опоздал на работу и попросил меня заменить, так как надо было как-то решать проблему с транспортом.

Вообще я заметил, если проблемы начинали сыпаться, то со всех сторон. Маленькая ссора с Винни, бестолковый разговор с Кариной, и в довершение ко всему эта ерунда с автомобилем. Моя машинка обычно ведет себя прилично, даже когда происходили мелкие неприятности, вполне мог помочь ей самостоятельно.

Оперевшись измазанными руками на раскрытый капот, я думал, что еще может быть не так. Чейз сидел в кабине, мне было его не видно из-за поднятой крышки. Пару раз он попытался ее завести, слушал треск бензонасоса, но ничего путевого не получалось. Хватаю тряпку и вытираю руки, ухватившись за крышку капота, сжимаю ее руками. На ум пришел момент с машиной Хантера, как она сдохла совершенно неожиданно в самый необходимый момент.

– Что в итоге? – доносится голос Чейза.

Я все еще смотрю на правильность соединения проводов, одной рукой вытираю пот со лба и закрываю крышку. Чейз тут же высовывает голову из салона, приоткрывает двери, и я иду помочь ему выйти.

– Даже не представляю, что еще делать. Все старье, собранное в гараже, привинтил, все проверил. Она умирает на глазах, – говорю я, но останавливаюсь, прикрываю рукой лицо, когда на подъездную дорожку влетает машина Хантера. – Не помню, чтобы он учился делать заносы.

Чейз беспокойно переглядывается между нами, когда Хантер выскакивает из машины и направляется к нам. Его волосы вколочены, а ладони постоянно приходится вытирать об ткань джинс.

– Выглядит нехорошо, – тихо говорит Чейз и опирается на машину, перемещая весь баланс тела на нее.

– Она умирает, – с дрожью в голосе произносит Хантер, и мы с Чейзом не сразу понимаем, о чем он. – Мама. Ее мозг больше не реагирует. Он умер.

Мое дыхание сбилось, в голове потемнело, и мне пришлось обессилено сесть на капот моей машины. Я знал, зачем приехал Хантер, мы все еще не рассказали Чейзу о том, что он не голосует, не принимает решение, которое нам придется выполнить за него. Я настолько вымотался с этой беготней между девушками, работой и тем, где еще взять деньги на лечение мамы. Мне обещали сегодня занять на работе, но я так и не смог выехать даже за ними. Маргарет и Жардин собрали все, что у них было, чтобы помочь мне убогому.

– Я нашел деньги, – мой голос сиплый и сдавленный, сомневаюсь, что меня слышат.

– Деньги уже не помогут. Все, что было на счету сняли, немного добавил я и отец Уиллоу, Тер… Это все. – Хантер втягивает через нос воздух и хмурится. Его руки упираются в бедра, он отворачивается от нас.

– Я не могу так поступить, – качаю головой, не веря, что все это происходит.

– Это ерунда, скоро я получу пособие, осталось пару дней. Просто надо отнести маме наш альбом, купить цветы, то платье, помните, что она не так давно купила. Она же его еще не носила. Парни, я все принесу, – Чейз несет какую-то околесицу, мы даже не замечаем, как он, прихрамывая, идет домой и скрывается за дверью.

– Когда мы стали такими Хант? Она же… – Я выдыхаю, чтобы не зареветь.

– Думаешь, я могу? – Хантер сжимает губы и указывает на машину. – Собирайтесь и поедем. Чейзу расскажем на месте.

Сейчас чувствуется, что мой брат старше меня на несколько секунд, в нем больше силы и решимости, чем во мне. Я же растерзан этой новостью. То, что приходил к ней каждый день, видел, как она медленно умирала, но надежда, как продажная сука, поселяется в нашей душе, заставляет рисовать в воображении то, чего не будет никогда. Мы предполагаем, что однажды все изменится, больной станет здоровым, искалеченный – ходячим. Но ничего из этого не происходит. Я бы пошел на темную сторону, лишь бы моя семья стала прежней, вернулась мама, и снова все встало бы на свои места. Мама никогда нам не простит наше отношение друг к другу, тем более к Чейзу. Мы обязаны были быть честными. И я должен стать смелей, ответственней и предотвратить страшное.

Мы никогда раньше не были такими ублюдками по отношению друг к другу. Откуда появилась эта скрытность и желание об*ебать брата? Под видом помощи или заботы мы творим хер пойми что, обижая и вынуждая ненавидеть себя.

Тишина, та самая, которую все мы ненавидим, потому что после мгновения затишья – наступает громкий вскрик матери о том, что умер отец, или Хантер разбил себе голову, Чейз сломал спину… Тишина и крик… Даже птицы перестали петь, легкий ветерок исчез, предупреждая о буре, которая скоро грянет. Я иду ближе к дому, вижу Чейза, спускающегося самостоятельно по лестницам, но не понимаю, что что-то здесь не так. Он морщится, несет в руках вещи мамы, какой-то домашний цветок и альбом подмышкой. Он так бережно уложил ее платье, мне приходится сдерживать себя от нахлынувших чувств.

– Ты не едешь, – говорю я младшему брату.