Настойчивый

– Я виноват, что не досмотрел. И это душит меня. Каждый день, уходя на работу, заходил в твою комнату, хоть ты и просила не делать так, но я не мог. Мне хотелось увидеть тебя до того, как я уйду. Ты все еще обнимаешь подушку отца, как и раньше, твои щеки во сне розовеют, будто смущаешься, как ты и рассказывала о вашей первой встрече с отцом. Я люблю вспоминать твои рассказы, иногда делюсь ими на работе с Маргарет и Жардин. За прошедшее время, что тебя не было дома, нам очень не хватало простого удара полотенцем по шее за то, что именно мы едим. Мы прям выпрашивали тумаков, – очерчиваю пальцами ее ноготки, рассматриваю их красивую форму. – Я люблю Винни, ты была права. Мы столько наломали дров, что никак не можем разобрать эти поленья, валяющиеся под нашими ногами. Не знаю, удастся ли нам быть вместе. У меня ничего не получается, хочу вытащить ее из проблем, да сам ею являюсь. Мне не хватает твоего совета, слова, только ты умеешь вправить наши мозги. – В дверях появляется врач, а рядом с ним Чейз. Я вытираю глаза, целую маму в щеку и встаю.

Не знаю, каким образом он здесь появился, но уверен, Чейз никогда не простит нам то, что мы могли лишить его прощания с мамой. Хантер, как и я, отходит в сторону, врач смотрит на нас троих в ожидании, когда мы разрешим ему сделать свою работу.

– Можно мне несколько минут? – задыхаясь, спрашивает Чейз.

– Конечно. – Мужчина становится в сторону и начинает записывать что-то в планшетку. Наш младший брат подходит к кровати, снимает обувь и ложится рядом с мамой, обняв ее руками. Хантер отворачивается, мы плачем, ничего не можем поделать с собой. Снова повисает тишина, Чейз громко дышит, упирается, кладет свою голову маме на плечо, и мы замираем.

– Я всегда больше всех нуждался в тебе. Готов был проводить на кухне все время, лишь бы слышать твой голос, мам. Ты умела собрать нас, когда мы готовы были перебить друг друга. Обнять каждого так, что мы были уверены, ты нас не делишь. – Он вытирает нос и продолжает. – У меня был маленький секрет, как и у всех парней, но ты знала о них и записывала в свой альбом. Когда я нашел его, ты была уже в больнице, все, что ты писала правда, и от тебя ее было невозможно скрыть. Мы хотим быть лучше для тебя, любить тебя за все, что ты сделала для нас, и знать, что ты всегда рядом. Мама, если ты слышишь, не позволяй нам сделать этого. – Он так плачет, что нам с Хантером приходится подойти к нему и положить руки на его плечо. С разрывающимся сердцем мы ждем реакции, она должна нас услышать, должна помочь, дать знак, но ничего.

– Простите, но мне надо приступить. Вы должны подписать здесь. – Он протягивает мне планшетку, а я не могу ее взять трясущимися руками. Хантер помогает подняться Чейзу, они становятся рядом со мной, и под их взглядами мне первому приходится подписать. Пока Хантер делает тоже самое, Чейз наблюдает за врачом, отключающим и отсоединяющим трубочки от тела мамы. Я становлюсь рядом с ним, не в силах что-либо произнести или сделать. Монитор отсчитывает счет, постепенно линия сердца издает длинный гудок, и наше время замирает.

Глава 13 Винни

Служение людям, придерживающимся аморальных не библейских ценностей

Знакомый номер в отеле, будто не прошло этого времени, когда я позорно покинула эту комнату, сдирая простынь с тела мужчины. На стуле все так же лежат мои аккуратно сложенные вещи, свет едва проникает сквозь плотно задернутые шторы. Тело все еще нежится после пробуждения, укрытое покрывалом. Но все же разница есть, я здесь сегодня одна. Никто не обнимает меня, не прижимается сзади в надежде, что будет секс. Я бы назвала это определенным моральным ростом с моей стороны.

Когда несколько дней назад мы встретились с Ноксом, я предпочла не рассказывать ему о просьбе Терренса, и своих чувствах к нему. Ничем не делилась, единственное, впервые попросила помочь мне снять номер и найти работу. Больше уже не было сил сидеть на шее у семейства Кинг, слова их младшего брата плотно засели в моих мыслях. Мне хотелось хоть немного обрести оболочку, забыть о днях, проведенных на улице, почувствовать себя частью семьи. И пусть она постепенно разрушалась, парни пытались ставить опоры, являться ею сами.

Подтянувшись на кровати, я замечаю мой старый рюкзак с вещами, который я оставила тогда на вечеринке у Рене. Перегибаюсь с края кровати и лезу внутрь, дергаю длинные веревки и раскрываю его. Все лежит на своих местах, несколько футболок, джинсы и конверсы в пакете. Каким образом мой рюкзак мог попасть в руку Нокса? Рене обычно не так сговорчива, да и как он мог узнать о вечеринке, на которой я была? Несколько щелчков, и в комнату заходит мужчина с бумажным пакетом в руках, он как всегда выглядит отдохнувшим и бодрым. Его лицо гладко выбрито, волосы причесаны, а костюм словно только что куплен в одном из магазинов.

– Добрый день, Винни. Надеюсь, ты отдохнула? – Он проходит в центр комнаты и усаживается в одно из кресел. – Я бы хотел сегодня провести тебе экскурсию.