Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде

Теперь ее вызывают на свидетельское место. На ней черное платье, которое она надевала на похороны своей матери и маленькой дочурки. Она не накладывала косметику, потому что адвокат сказал, что не следует быть слишком привлекательной. Она не поверила ему, когда он говорил о ее привлекательности. Она перестала быть красивой с того дня, как умерла дочка. Она подошла к свидетельскому месту в туфлях на низком каблуке, села в кресло и постаралась принять соответствующий вид. Она знала, что люди внимательно смотрят на нее, оценивая, делая выводы: какой она была женщиной, какой матерью, лгала ли, виновата ли в смерти дочери и не пытается ли воспользоваться трагической ситуацией, чтобы получить кучу грязных денег. Но адвокат сказал, что деньги — это единственная справедливость, которой можно добиться. «Холодные, мертвые деньги, — думала она, — за холодного, мертвого ребенка — это все, что может предложить закон».

Она знала, что адвокат задаст множество вопросов о том, как погибла девочка, что она делала, как они вместе смеялись и играли. Она должна поделиться с присяжными — совершенно чужими людьми — самым сокровенным — воспоминаниями о своих отношениях с девочкой, о молитвах, которые она читала на ночь, о том, кем ее дочь хотела стать, когда вырастет: может быть, великим ученым, может быть, врачом или кем-то, кто сделает жизнь лучше, например, учительницей. Да, наверное, учительницей.

Ее девочка была веселой и жизнерадостной. Учителя говорили, что она умный и красивый ребенок. Женщина думала о Боге. Если существует любящий Бог, почему он забрал у нее ребенка? Какие грехи, какие ужасные ошибки она совершила, чтобы так страдать? Иногда ей хотелось умереть, и тогда она готова была выпить сразу все таблетки, которые выписал врач. Что толку жить? На земле ей была отведена роль матери, но у нее отняли ребенка. Возможно, в глазах Господа она не заслуживала того, чтобы жить. Возможно, если она умрет, то соединится с доченькой, и они опять будут счастливы. Как-то раз она рассказала об этом мужу и тут же очутилась в кабинете психиатра, который делал вид, что понимает все, что ей пришлось пережить.

Теперь на свидетельском месте ей предстоит снова испытать весь этот ужас. Она должна рассказать присяжным все. Кроме нее, некому это сделать. Нужно рассказать, как все произошло, — ради дочери. И, что хуже всего, придется рассказать, что она увидела после катастрофы: кровь, залившую лицо ребенка, и слипшиеся длинные белокурые пряди волос. Она попыталась вытащить девочку из автомобиля, но у нее самой были сломаны нога и ребра. Она потянулась к дочери, но закричала от боли. Она не могла двигаться, а изо рта ее малышки вытекала пузырящаяся кровь. Потом она потеряла сознание и не помнит ничего до того момента, как очнулась в больнице. С ней был муж, и первое, что она спросила: «Как девочка?» — а муж опустил глаза и не ответил.

Она не помнит многое из своих показаний. Как будто была говорящим манекеном, и сказанное ею не понимал никто, кроме нее самой. Она запомнила, как задавал вопросы улыбающийся адвокат страховой компании. Она отвечала на них абсолютно правдиво. Иногда плакала. Не могла понять, в чем был подвох в некоторых вопросах, — в них должны были прятаться маленькие нюансы, но в таком состоянии она не могла во всем этом разобраться. Она так и не посмотрела в сторону присяжных. Не могла. Ее муж крепче, он не стал бы плакать.

Затем ей пришлось выслушать ложь так называемых экспертов страховой компании, пытающихся доказать, что она ехала по встречной полосе. Потом встал Блэтти и тоже начал лгать, и она увидела, как один из присяжных кивает, словно верит ему. На следующий день судья зачитал присяжным кучу юридической чепухи, а после этого встали адвокаты и обратились с аргументацией к присяжным. Первым выступал ее адвокат.

Чтобы встать на место матери, нам потребуются умение и любовь. Каково это — потерять дочь, услышать, как люди обвиняют тебя в ее гибели, предполагают, что ты подаешь иск, надеясь заработать на этом, и, наконец, заново испытать трагическую, кровавую смерть ребенка? Все это присяжные должны услышать от ее адвоката, который попытался вжиться в это дело вместе со своей клиенткой. И присяжные должны услышать его собственное отчаяние по поводу того, что законы простых смертных не могут сделать больше, чем присудить деньги скорбящим родителям. Это все, на что способно правосудие.

В какой-то степени суд превращается в ожесточенную войну между страдающими родителями и страховой компанией. Существует некий фонд — страховые компании называют его «резервом» — на случай именно такого дела. Он создан для возмещения за жизни погибших, страховая компания дорожит им так, словно от него зависит ее существование. Если бы родители девочки решили не обращаться в суд, страховая компания просто сохранила бы прибыль — за счет смерти ребенка.