Наступление

— Поручик Игнатов, не кажется ли вам, что этот тип похож на заключенного?

— Виноват, недоглядел, господин полковник, — смущенно ответил Игнатов.

— Накажите его сами, или я накажу вас… Значит, тебе не нравится здесь? — снова обратился Додев к Кутуле. — К тому ж ты из запаса! Какой пример ты подаешь молодым солдатам? Сколько у тебя земли?

— Двадцать пять декаров [1], — все так же спокойно ответил Кутула.

— Кто ее сейчас обрабатывает?

— Жена и мать.

— Отец где?

— Убит во время войны.

— Он погиб за царя и отечество, а ты, шалопай, для чего живешь? Какую помощь получаешь от общины?

— Почти что нищенскую, господин полковник, — отвечал Кутула, понимая, что Додев кипит от гнева. А почему бы и не припереть к стене полковника, тем более перед всей ротой? Другой, более удобный случай вряд ли представится.

— Что, что? Ну-ка повтори, — прищурился Додев. — Разве сельская управа не дает тебе бесплатно людей? Письма из дому получаешь?

— Получай не получай, дело ясное. Каждый о себе думает!

— Ты что, ненормальный или только прикидываешься дураком? Что же, из управы так и не оказали никакой помощи твоей семье?

— Господин полковник, да ведь ни староста, ни писарь из управы, ни поп никогда не жали хлеб на полях крестьян.

Где-то сзади стали хихикать. Додев сделал вид, что ничего не слышит. И если вначале он, хотя и с трудом, все же сдерживал себя, то теперь вышел за рамки приличия, которые предопределялись его служебным положением. Ухватив темляк сабли, он раза два дернул подбородком, словно воротник давил его шею, и закричал, брызгая слюной на щеку Кутулы:

— Кто позволил тебе говорить так безответственно? Ты лжешь… ты разлагаешь… Да знаешь ли ты, какие есть указания правительства? Манев, — обернулся он к офицеру разведки, — взять на заметку! Напиши старосте в Камено-Поле. Пусть сообщат, какую помощь оказали семье этого чурбана. Тогда увидим, как он у нас попляшет. Ну а ты что скажешь, молодой человек, нравится ли тебе жизнь здесь? — остановился Додев около Луканче.

— Так точно, нравится, господин полковник! — выкрикнул Луканче.

— Ну а ты? — обернулся Додев к Геце. — Что скажешь о тех, которые в лес подались?

— Они не болгары, господин полковник.

— Почему? — с явным удовольствием задал вопрос Додев.

— Потому что продались за деньги нашим врагам!

— Да. Совершенно верно. Вы слышите, что говорит ваш товарищ? — Додев с довольным выражением на лице обернулся к молчавшей роте. — Очень хорошо, молодец! — с удовлетворением вскинул он голову.

— Рад стараться, господин полковник, — еще громче ответил Геца.

— Этот из моей разведки, парень что надо, — прошептал Игнатов на ухо Додеву.

Додев прошел еще несколько шагов между столами, довольный ответом Гецы, окинул взглядом солдат и решил, что должен им что-то сказать. Битый час они были вынуждены с досадой слушать давно известные вещи. Они ругались про себя, переминались с ноги на ногу. И облегченно вздохнули, когда Додев их освободил.

* * *

Додев зашел в сельскую управу и около часа держал там на ногах лозенского старосту. Ругал его за беспорядки, за слабое содействие, оказываемое Игнатову, в конце припугнул его областным начальником полиции. К двум часам дня машина Додева остановилась у ворот дома Николы Бейского, где его ждали на обед.

Бейский, с расстегнутым воротом и в жилетке, из карманчика которой свешивалась золотая цепочка от часов, появился на широкой асфальтовой дорожке и протянул руку Додеву.

— Добро пожаловать, господин полковник! О, вы совсем не стареете! Вы все тот же, каким я вас давно знаю.

Польщенный вниманием, Додев усмехнулся себе в усы:

— Господин Бейский, вы заставляете и меня ответить вам тем же. Вижу, вы здесь хорошо устроились, — окинул он взглядом дом и балкон наверху.

— Слава богу, господин полковник, не могу пожаловаться, пока у меня есть все: и здоровье, и достаток. Только бы все это сберечь. Я уж подумал, что вы не приедете. — Бейский вдруг сразу переменил тему разговора и обернулся к служанке, которая стояла у порога и ожидала распоряжений своего господина: — Марийка, угости ракией, неси закуски!

Додев снял фуражку, хотел повесить ее на гвоздь, вбитый в крайний кол, поддерживающий виноградник, но Манев фуражку у него взял.

Бейский за столом жестом показал девушке, что надо налить рюмки. Рука девушки дрожала от волнения, вызванного присутствием незнакомых людей. Бейский взглянул на нее из-под бровей:

— Дай сюда бутылку да позови Милко, пусть спускается. И сбегай к софиянцу, передай, чтобы сразу же шел сюда. Не забудь сказать, что другие гости уже прибыли.

— Мы запоздали, бай Кольо, вероятно, заставили и ваших гостей ждать больше, чем надо, — извинился Додев.

— Ничего, господин полковник, мой гость — свой человек. А-а, вот и инженер! — повернулся Бейский к дверям дома, в которых показался молодой полный мужчина, который медлительной походкой подошел к ним. — Милко, познакомься с гостями.

Милко Бейский подошел к столу, низко поклонился и с подчеркнутым достоинством представился Додеву.