Нат Пинкертон — король сыщиков

— Откуда же мне знать?

— Мистер Гленнис! Неужели вы так-таки ничего и не знаете?

Доктор вздрогнул. Он взглянул с растерянным видом сначала на сыщика, а потом на череп, стоявший на столе.

Пинкертон указал на этот череп и сказал:

— Хорошо сохранился этот череп! Откуда вы его взяли?

— Это — череп убийцы, казненного в Нью-Йорке! Я… тогда… выпросил его для себя!

— Череп убийцы? — произнес Пинкертон. — Очень интересно взглянуть на такой череп.

Он протянул руку за черепом. Гленнис сделал движение, как бы желая помешать ему, но остановился.

Пинкертон внимательно осмотрел череп, а затем поставил его на место.

Он оглядел письменный стол.

— Вообще, — проговорил он, — у вас тут есть много интересных вещей! Вот хотя бы этот ящик!

Он протянул руку за бумагой, которой ящик был покрыт.

Но тут доктор Гленнис обеими руками закрыл бумагу и вскрикнул:

— Какое вам дело до моих вещей? Оставьте их! Мне вообще надоело ваше присутствие! Убирайтесь вон!

— Один я не уйду, доктор Гленнис!

— Что это значит? Уходите отсюда!

Но Пинкертон схватил Гленниса за плечо и отдернул назад. Вместе с тем он вынул ящик из-под бумаг.

Гленнис глухо вскрикнул, схватив Пинкертона за руку.

— Дайте сюда! Это не ваша вещь, а моя! Горе вам, если вы откроете этот ящик!

— Оставьте мою руку, доктор Гленнис!

— Сначала отдайте ящик!

— Не отдам! Послушайте, доктор, не лучше ли сдаться? Сами вы видите, что вам придется сознаваться!

Доктор Гленнис выпустил руку сыщика и, тяжело вздохнув, грузно опустился в свое кресло.

Нат Пинкертон открыл ящик.

Там лежали золотые часы и несколько золотых колец. На всех вещах были выгравированы буквы «Я. В.».

Пинкертон посмотрел Гленнису в глаза.

— Сознайтесь, доктор Гленнис! — спокойно произнес он. — На вашем столе стоит череп убитого вами друга, Якова Вилькока! А в этом ящике лежат его же часы и кольца!

Гленнис поднял кверху обе руки и проговорил, задыхаясь:

— Вы сущий дьявол! Если бы не вы, никто ничего не узнал бы!

Пинкертон встал:

— Больше мне ничего не нужно! Доктор Гленнис, вы арестованы! Полагаю, надевать вам наручники не нужно и вы добровольно проследуете за мной!

Доктор с трудом поднялся.

— Да, мистер Пинкертон, будьте покойны!

Он позвонил. Явился лакей, который испугался, взглянув на своего барина.

— Ради Бога, что с вами? — вскрикнул он.

— Не ваше дело! — крикнул доктор Гленнис. — Подайте мне пальто и шляпу! Я выйду вместе с этим господином!

Лакей повиновался.

Молча он смотрел вслед вышедшим из дома доктору Гленнису и сыщику: он не знал, что никогда больше не увидит своего барина.

Доктор молча шел рядом с Пинкертоном, не думая даже о бегстве. Быть может, он знал, что все равно это ни к чему не приведет.

Они дошли до полицейского управления и немедленно отправились к полицейскому инспектору.

Вельман был лично знаком с д-м Гленнисом и любезно вышел ему навстречу.

— Здравствуйте, доктор! Что скажете новенького? Быть может, вы знаете что-нибудь по поводу исчезновения вашего друга Вилькока?

— Знаю!

— Что именно?

— Вам скажет об этом мистер Пинкертон!

— Доктор Гленнис убил своего друга Вилькока, — произнес сыщик.

Вельман отшатнулся:

— Ради Бога! Гленнис, что вы сделали? Как дошли вы до этого?

Гленнис дрожал всем телом.

Пинкертон предложил ему стул, на который он и опустился.

— Я теперь не в состоянии говорить! Не могу! Сами видите, я не в состоянии! Сегодня вечером я в своей камере составлю письменное показание, из которого вы узнаете все, что нужно! Быть может, вы тогда будете судить меня менее сурово!

— Пожалуй, но только по отношению к убийству Вилькока! — сказал Пинкертон. — А ведь вы поручили рыжему Темпи убить и меня! Это усугубляет вашу вину!

— Я боялся! Я был в невменяемом состоянии и не сознавал, что делаю!

Его отвели в тюремную камеру.

Несколькими часами позже нью-йоркские и бруклинские газеты сообщили публике о сенсационных разоблачениях в деле исчезновения Якова Вилькока.

Арестованный доктор Гленнис принадлежал к лучшему обществу и пользовался всеобщими симпатиями. Никто не хотел верить в его виновность, и весь город с нетерпением ждал публикации письменного показания.

В тот же день Петр Томкине был выпущен на свободу. Он сдержал свое обещание и сделался трудолюбивым, порядочным человеком.

На другое утро доктор Гленнис был найден в своей камере мертвым. Ему удалось отравиться и этим избежать необходимости предстать перед судом.

На маленьком столе в камере лежало его письменное показание. Оно гласило:

«Я не в силах жить дольше! Так или иначе — я должен умереть, а позора публичного суда я не хочу переносить. Я хочу умереть и с нетерпением жду конца, чтобы успокоиться.

Моим друзьям известно, что я занимался составлением новых целебных средств. Моим заветным желанием было изобрести средство, при помощи которого можно было бы вылечить легочную чахотку. Годами я производил безуспешные опыты. Иной раз мне казалось, что я помешаюсь на этом.

День ото дня я становился более нервным. Из-за этого разрушилась моя семейная жизнь, так что, в конце концов, я разошелся с женой.