Натюрморт с женщиной

— Герой написал рассказ о женщине и о себе. О том, как они летят в го­род, где раньше не бывали, и о том, что у них не ладится с любовью. В рассказе герой пытается анализировать свои отношения с героиней и определить, что делать дальше, потому что отношения их бесконечно  и оба они не видят выхода.

— Если анализирует, значит, не любит, — сказала она, не глядя на него. — Чем же у них там кончается?

— Ничем. Это как раз то, что я сам хотел узнать.

— Я должна найти выход?

— Нет. Придумать конец рассказа.

Самолет начал терять высоту, проскользнул в облаках, лег на крыло. Редкий лес внизу был похож на карликовый кустарник, припорошенный свежим снегом.

— Мне так хотелось, чтобы ты стал настоящим художником, — продолжала она. — Кажется, я делала для этого все, что могла. Но в тебе не было заметного движения. Или его вовсе нет в тебе — движения? Посмотрим, что получится на этот раз. Сюжет забавный, но, боюсь, тебе с ним не справиться.

— Почему? — возмутился Егор.

— Такой сюжет — замкнутая система зеркал, где все отражается во всем. Трудно сохранить чувство меры, такта и не впасть в риторику. Ты и прежде впадал в риторику. Ты учительствуешь. Ну дато твое вечное донкихотство.

Самолет прошел над лесом и нацелился на взлетную полосу, обозначенную елочками. В начале полосы, огражденные от заносов стенами из снега, стояли два небольших истребителя. Неподалеку от них трудился игрушечный бульдозер. Самолет пробежал полосу, притормозил и свернул налево, на небольшое, размером с четыре футбольных, поле аэродрома.

Когда они спускались по трапу, было уже светло. На летном поле стоял еще один самолет, вдвое меньше, желто-красный и с черной надписью на фюзеляже: «Северное управление». Трудно было почувствовать себя своим в этом глухом, неласковом месте — город далеко от аэродрома, а здесь взгляд натыкался на тощие, вытянувшиеся от резких заморозков деревья.

Рядом с одноэтажным бревенчатым зданием аэропорта стоял автобус-экспресс, а перед ним такси, и шофер, прислонясь к капоту машины, раздумчиво жевал папиросу.

Пассажиры покорно потянулись к автобусу. Цепочку замыкал Павел Васильевич, о котором Егор успел забыть и вспомнил, как только Павел Василь­евич, увидев женщину — и она ему понравилась, — улыбнулся и раздвинул уши рыжей шапки.

— Поехали с нами, — сказал Егор. — Знакомься. Это Павел Васильевич, человек ищущий добра и любопытный к людям.

Павел Василевич еще раз улыбнулся и сказал, что ему очень приятно познакомиться с образованными людьми. Видно было, что его распирает от желания поговорить и поэтому он произносит слова, которые ему редко приходят в голову.

Водитель такси толкнул чемоданы в багажник и молча стронул машину с места.

— В гостиницу, пожалуйста, — сказал Егор. — Здесь есть гостиница?

— Раз есть такси, есть и отель, — ответил шофер и потом во весь путь не проронил ни слова.

Снег на дороге был размолот колесами самосвалов и грузовиков. Они обгоняли «Волгу» и  ей в лоб ошметки грязи. Шофер то и дело включал опрыскиватели, и дворники очищали стекло.

— Простите, — не выдержал Павел Васильевич. — Не знаю, как вас величать. Вы надолго сюда?

— Тамара, — отозвалась она. — А вы в командировку?

— Нет, дальше. В Апатиты к брату.

— Зачем же так далеко? Там ужасно холодно.

— Ничего. Холод не помеха. Мне всегда жарко.

— Вы энергичный и деятельный человек.

— Натура у меня такая. Сердце покоя не терпит, — скромно сказал Павел Васильевич. — Есть у меня друг в нашем совхозе. Ба-альшой оригинал. У тебя, говорит, Пашка, характер  нержавеющей стали. А жизнь, говорит, это . Камень. Она должна из-под тебя искрами сыпать.

— И сыплет? — с интересом спросила Тамара.

— Не-е-е. Больше пыль летит. Мягкая она. Потому и уехал. И друг мой также говорит: уезжай, говорит, Пашка, испробуй себя на пространстве. Вот я и поехал. Детей уже приспособил к самостоятельности. И остался один, как вдовый лебедь.

— Трудно, наверное, одному, — сказала Тамара.

— Вообще-то, трудно, — охотно согласился Павел Васильевич. — Да кто за меня, вдового, с охотой пойдет? Да и опасно другой раз на это решиться. С прежней-то хозяйкой мы как долго притирались. А новаяет… сложное это дело. Если откуда со стороны нас-то в совхозе свободных баб нет.

— И все-таки вам следует жениться, — сказала Тамара. — Одному человеку трудно.

— Это все так. Только если рассуждать на современный лад. По ситуации. Брать из города — там все разбалованные и с претензиями. А мне  которую поглупее. Чтобы много не рассуждала да слову моему доверяла.

— За чем же дело стало? — улыбнулась Тамара.

— Дур-то теперь мало осталось. Выводится  как факт жизни. Образовывают их. Радио, кино, телевизором. Так что у всякой машки теперь свои замашки. Привыкать устанешь.

— Привыкнуть можно к любому человеку. Нужно только многого от него не требовать да уметь уступать.

— Оно, конечно, так. Только до чего доуступаться можно?  и себя потеряешь. Вот товарищ Егор — он много вам уступает?