Национализм как политическая идеология

Западная часть острова Тимор была голландской колонией и после деколонизации стала частью Индонезии. Восточный Тимор был колонией Португалии. В 1960 г. Генеральная Ассамблея ООН внесла Восточный Тимор в список «несамоуправляющихся территорий». В 1974 г. Португалия, признав право на самоуправление и независимость своих бывших колоний, попыталась создать здесь временное правительство и парламент, которые должны были определить политический статус Восточного Тимора. Этому воспрепятствовала сначала гражданская война между сторонниками независимости и сторонниками присоединения к Индонезии, а затем оккупация этой территории Индонезией. Начиная с 1977 г., Португалия как государство, которое согласно мандату ООН управляло данной несамоуправляющейся территорией, ежегодно информировала Генерального секретаря о том, что «ей продолжают мешать ответственно управлять Территорией из-за незаконной оккупации ее третьей страной»[353].

Наконец, последний пример признанной международным сообществом сецессии — «бархатный раздел» Чехословакии на Чешскую Республику и Республику Словакия, произошедший по договоренности между Прагой и Братиславой.

3. «Реформаторский национализм» — проблематичное понятие. В современных условиях крайне трудно определить, в какой мере националисты, декларирующие свою приверженность социально-экономическим реформам, действительно нацелены на реформирование, а в какой — на голое удержание власти. Тем не менее можно назвать несколько случаев, в которых реформаторские функции националистических идеологий бесспорны. Это, во-первых, три страны Ближнего и Среднего Востока: Турция, Египет и Иран. В каждой из них национализм служил идеологическим обеспечением модернизации и секуляризации общества и помогал противостоять давлению панисламизма. Во-вторых, это ряд государств Восточной Азии: Япония, Южная Корея, Тайвань и Сингапур. Во всех этих странах национализм лежал в основе консолидации масс, необходимой для экономического рывка. Без опоры на мобилизационный потенциал национализма успех «азиатских тигров» в соревновании за выход в число передовых стран вряд ли стал бы возможным.

Классическую иллюстрацию реформаторского национализма представляет собой кемализм (по имени лидера Мустафы Кемаля). М. Кемаль умело сочетал турецкий национализм с вестернизацией. Ставка на национализм выражалась в резком отмежевании от имперского прошлого Турции и противодействии европейскому империализму. Во время Первой мировой войны возглавляемая им Республиканская народная партия выдвигала, наряду с антизападными лозунгами, лозунг «Турция для турок!». В этот период М. Кемаль, как и большинство представителей движения «младотурков», стоял на позициях пантюркизма. Однако, придя к власти, он отбросил экспансионистскую риторику и сосредоточился на коренном преобразовании турецкого общества. Это преобразование включало в себя три основных компонента: секуляризацию, массовое образование и экономическую модернизацию. Религия строго отделяется от государства. Строятся школы, которые позволяют преодолеть почти поголовную неграмотность. Развивается промышленность, что приводит к формированию национальной буржуазии. (В Османской империи турецкое население почти полностью состояло из крестьян — среди турок практически не было ни торговцев, ни ремесленников). Свои реформы Ататюрк навязывал силой, методично искореняя те формы жизни, которые препятствовали модернизации общества. Арабская графика заменяется латиницей, традиционная одежда — европейской, в сферу права вводятся западные, основанные на римском праве кодексы. В 1924 г. столица переносится из Стамбула в Анкару, в 1929 г. из учебных программ университетов изымаются арабский и персидский языки — в пользу латыни и греческого[354].

В то же время Ататюрк вкладывал средства в развитие исторической, археологической и антропологической наук, на которые возлагалась задача проследить древние корни «турецкой нации» и ее уникальный вклад в развитие мировой цивилизации[355].