Национальность – одессит (СИ)

Кондуктором в синем вагоне был мужчина лет сорока, важный, как швейцар пятизвездочной гостиницы, и облаченный в черную фуражку с красным околышком и черный мундир с красными поперечными погонами и бронзовыми пуговицами, на которых были вместо привычного мне колеса с крыльями пересекающиеся топор и якорь. Если пароходы, как и паровозы, нуждались в топорах для растопки котлов, то на кой черт нужен на суше якорь⁈ Кондуктор, представившийся Петром Ивановичем или просто Иванычем, ответ на этот вопрос не знал.

Первые два купе в синем вагоне заняли бывший начальник железнодорожной станции Порт-Артур, его жена, болтливая толстушка, и два их сына четырнадцати и одиннадцати лет, по виду истинные балбесы. Оказывается, ему с семейством положен бесплатный проезд первым классом на место службы и обратно, иначе бы ехали, в лучшем случае, во втором классе. Возвращались они в Иркутск. Я занял первое купе после салона, так что почти не слышал соседей. Больше никто не ехал в нашем вагоне. Простому работяге надо полгода пахать на билет до Москвы в первом классе.

Ехали не спеша, в среднем выходило километров сорок в час. Стоянки были от двух минут на маленьких станциях до двух часов в Харбине, где паровоз отцеплялся, чтобы забункероваться водой и углем и почистить топку. Там, где стояка была продолжительной, в расписание, висевшем на стене в проходе, была пометка «Буфет». Можно было сходить в вокзальный ресторан и поесть. Цены там были ниже. Главное — вернуться в вагон с одним или двумя ударами вокзального колокола. Три оповещали: кто не успел, тот опоздал.

На станции Танхой наш поезд погрузился на железнодорожный паром-ледокол «Байкал». Построили его в Англии, в разобранном виде привезли сюда по железной дороге и склепали. Имел три паровые машины и почему-то четыре трубы. На нижней палубе три нитки железнодорожных путей, рассчитанных на двадцать пять вагонов; на главной — каюты трех классов, в которых располагались пассажиры поезда и те, кто хотел только переправиться через озеро; верхняя служила для прогулок, но день был холодный, немного ниже нуля, и ветреный, поэтому задерживались там ненадолго. Переход продолжался часа два с половиной.

Как мне рассказал кондуктор Иваныч, зимой, когда озеро покрывается толстым льдом, с которым ледокол не справляется, между двумя берегами организовывают зимник со столбами с фонарями и несколькими станциями для обогрева. Раньше перевозили только на санях, поэтому зимой один поезд ходил между Дальним и Мысовой на южном берегу озера, а второй между станцией Байкал, которая на северном, и Москвой. Прошлой зимой проложили по льду шпалы и рельсы и начали таскать по ним по одному вагону тройкой лошадей, а пассажиров и их багаж, как и раньше, переправляли на санях. Многие сильно замерзали. Сейчас строят железнодорожный участок в объезд озера с востока.

На станции Байкал поезд выгрузили, сформировали, пассажиры заняли свои места и поехали дальше по суше, чтобы часа через два застрять почти на час в Иркутске, где сошли мои соседи, и к поезду прицепили еще один вагон сразу за багажным, потому что был частным, принадлежал певице Анастасии Вяльцевой. Это имя не говорило мне ни о чем. Зато кондуктор Иваныч был от нее в восторге и всячески пытался увидеть. Сомневаюсь, что у него получилось, потому что певица не выходила из своего вагона даже на станциях, где стояли подолгу, а на вторую ночь его отцепили. Где точно, не знаю, проспал.

До Челябинска я оставался единственным пассажиром в вагоне. Там подсели два богатых купца, которые утром уходили в вагон-ресторан и вечером официанты и кондуктор Иваныч заносили их обратно. После Байкала поезд останавливался намного реже, хотя населенные пункты проносились мимо моего окна всё чаще, и только на средних или крупных станциях, где стоянки были не меньше десяти минут. Во время этой поездки я проникся огромностью России.

28

Поезд прибыл на Рязанский вокзал. В будущем я такого не знал. Унылое двухэтажное здание ничего не напоминало. Тут еще налетевшие со всех сторон носильщики и извозчики сбили с толку. Увидев, что пассажиров в вагоне первого класса всего семеро (в Уфе и Самаре подсели еще по два купца, составившие предыдущим компанию в вагоне-ресторане), большая часть ломанулась к вагонам второго класса, которые были почти полными.