Национальность – одессит (СИ)

— Именно, что немного, — ответил он, взяв второй бутерброд. — Прошлым летом я на ипподроме помогал «жучкам», почти три сотни сколотил, а этим скачки отменили из-за военного положения. Немного поездил на бицикле (велосипеде), рекламировал их, но там деньги не те, всего сорок рублей в месяц. Еле хватило оплатить курс.

— Ты на каком? — полюбопытствовал я.

— На четвертом, но весенний семестр за третий не закрыт, некогда было, — ответил он. — Ничего, у меня память хорошая, наверстаю.

— В порту был? — спросил я.

Он замялся.

— Не бойся, я не стукач, — успокоил его. — Просто хотел узнать, понял ли ты, что там на самом деле произошло? Что предприниматели евреи, благодаря вашим поджогам, устранили своих конкурентов, греков и русских, и теперь деньги от торговли зерном потекут к ним?

— Там всё не так было! Мы боролись за свободу! — пламенно возразил он, даже забыв о еде.

— Революцию делают романтичные идиоты, а плодами ее пользуются умные негодяи, — спокойно произнес я. — Ты же на юридическом учишься. Разве тебя не научили задавать вопрос «Кому это выгодно»?

— Там все пострадали, не только русские, — упрямо произнес он.

— Пусть будет по-твоему, — не стал я спорить. — Только вот жизнь у тебя одна. Стоит ли ее загубить ради восторженных взглядов революционерок? Без обид, но я на тех девиц, что были с вами, в голодный год не полез бы.

Тут он гмыкнул, улыбнувшись.

— Как я понял, твои дружки не из бедных, а ты не из богатых. Если вы попадетесь, родители их отмажут, вывезут заграницу учиться, свалив все на тебя. И оправишься ты лет на пятнадцать-двадцать в места не столь отдаленные, и будешь там валить сосны и кедры пилой «Дружба-два» — каждый тянет на себя, потому что профессии у тебя никакой нет и денег тоже, и выбор у тебя на каторге будет между страшненькой революционеркой и безграмотной деревенской девкой. Вернешься в Одессу без зубов, с отмороженным членом, никому не нужный. С волчьим билетом тебя даже в дворники не возьмут, а уж молодые и красивые девки будут стороной обходить, — пованговал я, догадавшись, что у парня проблемы с женским вниманием.

— Мне обещали помощь, если что, — возразил Картузов.

— Я тоже обещаю жениться, и есть дуры, которые верят, — поделился я жизненным опытом.

Он гыгыкнул и спросил:

— Та, красивая, с которой ты был в городском саду, тоже дура?

— Нет. Она умная, на содержании. Обходится мне дороже, чем ты будешь получать после университета первые лет пять, — признался я. — Мой тебе совет, скажи своим дружкам, что ты должен сперва окончить университет, чтобы было, чем на каторге зарабатывать, а потом отдашь себя полностью революции. Когда получишь диплом и устроишься на службу, вдруг обнаружишь, что многие красивые девушки горят желанием связать свою жизнь с таким видным и образованным парнем, и решишь тогда, стоит ли их променять на замухрышек? — После чего посмотрел на часы — до лекции семь минут — и сказал, упреждая его возражения: — Я пошел учиться. Доедай-допивай, все оплачено.

Пусть спорит сам с собой: в любом случае победит.

73

Дача «Отрада» пустеет, становится всё тише, спокойнее. Бабье лето уже вскрыло бочки с желтой краской, но пока действует очень избирательно. Я единственный хожу купаться в море. Купальня закрыта, лежаки и столики перенесены в сарай, охраны нет, заходи, кто хочет. Иногда по выходным гуляю вдоль берега до Ланжерона. Оттуда отправляюсь в Александровский парк, будущий имени Тараса Шевченко, в котором по пятницам курсанты моей мореходки проводили строевые занятия, а по выходным бухали в «Трех пескарях», как называли летний ресторан и две разливочные, расположенные в ряд, и отправлялись отплясывать на расположенную неподалеку танцплощадку с традиционным для Украины народным названием мест для подобных развлечений — Майдан. Прохожу мимо колонны с двуглавыми орлами и шапкой Мономаха наверху в честь Александра Второго, соизволившего «быть парку имени его», как написано на бронзовой мемориальной таблице. Коммуняки уберут атрибуты империи и посвятят памятник другому Александру — Суворову. Широкая брусчатая дорога с электрическими фонарями делит парк на две неравные части. Правая (со стороны моря) больше и менее облагороженная, а левая обжита основательно. Стадиона и Зеленого театра пока нет. Вместо «Трех пескарей» несколько ресторанчиков и кофеен, летних и круглогодичных. Есть большая детская площадка и что-то типа велотрека, по которому носятся бициклисты, среди которых попадаются девушки в шароварах под укороченной юбкой и с личиками, порозовевшими от этого способа публичной женской мастурбации.