Национальность – одессит (СИ)

День был теплый, и Станислав Цихоцкий играл в бильярд на открытой террасе с каким-то таким же расфуфыренным пижоном. Я кивнул ему и молча прошел в закрытый зал, пустой, где велел пожилому официанту принести кружку немецкого пива.

— Санценбахера или «Клестер браун» Енни? — задал он уточняющий вопрос.

— Енни, — ответил я, хотя основатель этого завода был швейцарцем.

Если центральна часть парка ассоциируется у меня с вином, то эта — с пивом. При советской власти в начале улицы Энгельса, ныне Маразли, будет пивной бар без названия. Мы частенько забегали туда с самоподготовки и по выходным дернуть кружку, а перед баней, расположенной в Сабанских казармах, куда нас водили раз дней в десять, затаривались в банку трехлитровую, чтобы распить после процедуры омовения. Располагался пивной бар в полуподвале, куда вели три ступеньки, поэтому трезвые называли его «Раз, два, три», а пьяные — «Раз-з-з!».

Поляк подошел минут через пять и тоже заказал пиво Енни.

— Есть одно интересное место. Ночью там не должно быть охраны, а если будет, попробую решить вопрос, — сообщил я. — Надо будет сперва открыть входную дверь.

— Открыть смогу, а насколько быстро — зависит от замка, — предупредил он.

— И нужен надежный извозчик. Можно взять того же, что в прошлый раз, но придется делить на четверых и ему десятую часть, а так на двоих разобьем, — выдвинул я второе условие.

— Знаю толкового хлопака, мой краян (земляк), работает извозчиком на хозяина. Хочет вернуться домой, как только денег заработает, — сказал Станислав.

Мы договорились, где и когда встретимся, после чего я вернулся домой. В обед съездил в ближайший ресторан, после чего отпустил Павлина. Вечером позвонил Стефани. В Одесских женских педагогических курсах тоже отменили занятия. Девицы сидели по домам, боясь попасть под раздачу. Я сказал, что вечером ездить опасно, что заберу ее к себе завтра утром, а сейчас пусть не выходит из комнаты, хотя на еврейку не похожа и в центре Одессы погромов нет.

76

Бессарабско-Таврический земельный банк располагался в двухэтажном здании на улице Херсонской, дом двадцать пять, рядом с Императорским Новороссийским университетом. Ночью это довольно тихое место, а сейчас и вовсе безлюдное и темное. Газовые фонари не горели на всех улицах южнее Преображенской. Наверное, потому, что юго-восточнее, в кварталах рядом с Молдаванкой, время от времени стреляли из короткостволов и иногда из охотничьих ружей. Шел интенсивный передел собственности, сопровождавшийся расчисткой жизненного пространства. Пока ехали сюда со Старой Порто-Франковской, где подобрали меня, не увидели ни одного полицейского, не встретили ни одного казачьего разъезда. Значит, управа дала добро.

Извозчик высадил нас напротив главного входа в банк и поехал дальше, чтобы вернуться через пятнадцать минут. Так и будет приезжать сюда с противоположной стороны каждые четверть часа, стоять пару минут возле соседнего дома и отправляться на следующий круг.

Дверь главного входа имела два врезных замка. Пока Станислав Цихоцкий ковырялся в них, я стоял рядом с парабеллумом в правой руке и двумя саквояжами (второй — извозчика) в левой. Поляк справился с замками минут за пять. Запоров типа щеколды, бруса не предусмотрели. Видимо, расчет был на внутреннюю вооруженную охрану, которая этой ночью отсутствовала. Видимо, директор банка счел ее ненадежной, способной открыть дверь грабителям, как это случилось с банкирской конторой Бродского. Я вставил в массивную бронзовую дверную рукоятку ножку стула, принесенного из операционного зала. Теперь с улицы ее не смогут открыть без помощи лома.

Внутри было темно, тихо и воняло кошачьей мочой. Сегодня банк не работал, поэтому, видать, и не делали уборку. Я зажег свечу и отправились искать дверь в подвал. Нашли не сразу. Сперва Станислав открыл отмычкой дверь в большую кладовую с деревянными стеллажами, на которых лежали папки с какими-то документами, разглядывать их некогда было. Во второй раз вышли в коридор, который вывел к двери во двор. В подвал попали неприметную, за которой, как я думал, находится кладовка для инвентаря уборщиц. Каменная лестница в два пролета спускалась к массивной металлической двери с двумя врезными замками. Станислав провозился с ними минут десять. За ней была решетчатая — еще минут пять. Дальше было прямоугольное помещение с двумя однотипными двустворчатыми несгораемыми шкафами той же фирмы, что и купленный мной.

— Работал такие? — спросил я поляка.

— Да, — коротко ответил он, зажег две свечи, установил их на полу у краев ближнего сейфа, расстелил между ними узкий прямоугольный кусок белой хлопчатой ткани, на которую принялся выкладывать инструменты, как хирург перед операцией.

Движение были четкие, инструменты ложились на одинаковом расстояниидруг от друга.