Национальность – одессит (СИ)

Вторым исключением стал ректор института Занчевский, преподававший основы механики. В начале семестра к нему записались тринадцать человек, включая меня, а после избрания ректором — еще человек тридцать. Двенадцати из первых он зачел осеннее полугодия сразу, а меня, тринадцатого апостола, назначил Иудой, заставив сдавать с теми, кто посетил не все его лекции. Большая часть их сдрыстнула, чтобы подготовиться и сдать позже, во втором полугодии. Я подождал, когда он коротко опросит и аттестует остальных, чтобы не стали свидетелями нашего разговора. По большому счету мне плевать, зачтет он мне семестр или нет, У меня и так хватает дополнительных предметов. За один, не самый интересный для меня, перестану платить. Сев отвечать, почувствовал, что настолько не нравлюсь ректору, что ему приходится сдерживаться, чтобы не лишить зачета без причины.

Профессор Занчевский начал с простого — материальной точки. Я ответил. Предыдущим студентам этого хватало, чтобы получить зачет. Мне задали следующий вопрос о системе материальных точек

Поняв, что вопросов будет много, сказал:

— Господин ректор, я могу ответить и на этот вопрос, и на все следующие, но стоит ли нам терять время? Вы хотите меня завалить, поэтому считайте, что я не знаю тему. Для диплома первой степени мне хватит других зачтенных предметов.

Он смутился, слегка покраснев, и произнес фальшиво:

— С чего вы взяли, что хочу завалить?!

Я не стал отвечать.

— Пытаюсь понять, почему вы, молодой и неглупый человек, выступаете против изменения существующей… формы правления? — нашелся он.

— Может, потому, что знаю, чем все закончится? — задал я встречный вопрос.

— И чем, по вашему мнению? — чисто по-одесски повторил ректор мой маневр.

— Русским бунтом, бессмысленным и беспощадным, в сравнение с которым трагедия в кофейне Либмана покажется детской шалостью, — ответил я.

Этот террористический акт сочли слишком жестоким даже самые отъявленные революционеры.

— Я прожил пять лет во Франции, бывал в Голландии, Англии. Для меня республиканский строй, свобода и равенство сословий, национальностей, вероисповеданий и полов естественны. Но я знаю, как проходили революции в этих странах, и предполагаю, что в России все будет намного кровавее, поэтому выступаю за постепенное, мирное изменение существующего строя, — продолжил я.

— На это уйдет слишком много времени, а изменения нужны прямо сейчас. Надеюсь, что все будет не так, как вы предполагаете, — уверенно заявил он.

— Да-да. Выйдут люди в белом и чистыми руками разгонят черные силы… — подсказал я. — Не мне объяснять вам, ученому-механику, насколько опасны теории, которые противоречат аксиомам, полученным практическим путем.

После моих слов взгляд его потерял враждебность, хотя сомневаюсь, что переубедил оппонента. Если бы не советский бэкграунд, мы были бы соратниками, но, к счастью, у меня таки есть, на что облокотиться.

— Что ж, будущее покажет, кто из нас прав! — оптимистично произнес ректор Занчевский и зачел мне полугодие со словами: — За умение отстаивать свою точку зрения.

Интересно, вспомнит ли он мои слова, когда победившая революция поведет на расстрел этого вечного борца за справедливость, или к тысяча девятьсот тридцать седьмому году поумнеет и угомонится?

80

Сидеть в Одессе во время зимних каникул у меня не было желания. Каждый раз, заходя в ресторан, я выбирал столик рядом с укрытием, чтобы успеть спрятаться, если очередные придурки решат закинуть в зал пару бомб. Затем стал посещать только те, где были кабинеты. Так выходило дороже, зато спокойнее. Стефани и Вероник Соколовых я отправил в Кишинев к маме, а сам уехал первым классом в Санкт-Петербург, чтобы там пересесть на «Северный экспресс» до Парижа. Оттуда собирался отправиться в Альпы, чтобы покататься на лыжах и заодно положить большую часть украденного в Бессарабско-Таврическом банке на счет в каком-нибудь швейцарском. Правда, понятия не имел, развит ли сейчас зимний туризм. Если нет, прокачусь по Европе. Все интереснее, чем во время еды ждать, когда подадут бомбу.

Вагон первого класса был заполнен всего на четверть. Перед Рождеством путешествовали только по крайней надобности. Кстати, в Западной Европе, которая живет по Григорианскому календарю, оно уже прошло. Там встречают Новый год. Так что мне предстоит путешествие на несколько дней в будущее, а потом возвращение в прошлое. Будет материал для романа о попаданцах во времени.

В вагоне-ресторане по случаю поста подавали только постные блюда. Впрочем, рыбу сейчас употребляют часто и готовить ее умеют очень хорошо. Попробовал первый раз в жизни солянку московскую рыбную и винегрет из осетрины. Такое себе, на любителя.

Когда отъезжал из Одессы, там еще не было снега, а в Черкассах уже лежал тонким слоем, который становился все толще по мере продвижения на север. Отвык я от настоящих зим. В вагоне было тепло, а в начале ночи, когда проводники основательно протапливали печь березовыми дровами, становилось душновато.