Национальность – одессит (СИ)

— Так точно. Закончил по первому разряду. Зачислен в Симферопольский сто тридцать четвертый полк и получил триста рублей подъемных на пошив формы, экипировку, — доложил он.

— А по второму разряду какой чин присваивают? — спросил я.

— Тот же, но не ранее, чем в следующем году и при наличии вакансии, а тем, кто получил лишь свидетельство об окончании за дурное поведение или плохую успеваемость — черед год после того, как произведут всех из второго разряда его выпуска и освободится место, — рассказал юнкер.

— В военном училище всё так же? — продолжил я расспрашивать, пока Вероник налаживала отношения с другими обитательницами этого террариума невест.

— Есть отличия. У нас среднее образование, а там дают высшее и учатся по большей части дворяне, которым делают много поблажек. Первому разряду, как и у нас, присваивают звание подпоручика, но лучших берут на годичный испытательный срок в гвардию и, если выдержат, зачисляют. Второму разряду дают прапорщика. Третьему — портупей-юнкера на полгода и потом без экзаменов и сверх вакансий производят в офицеры. Выпускник юнкерского может служить только в пехоте или кавалерии, а они везде. Нам надо сдавать экзамен в военную академию, если захотим расти дальше, им нет, а без нее выше подполковника не поднимешься и потомственное дворянство не получишь. При переходе на гражданскую службу некоторые должности для нас закрыты, — поведал он.

— Почему ты не поступил в военное училище?! — удивился я.

— Родители были против. Ее уговорил, чтобы отдали в юнкерское. Надоели мне эти древние языки в гимназии! К тому же, я своекоштный, жил дома, было легче учиться, чем остальным. Не понравится служба, уволюсь в любой момент, а личное дворянство останется, — подробно ответил он.

— В университете на физико-математическом факультете отменили латынь, — подсказал я.

— Знаю. Уже думал об этом, — признался Андрей Марков.

Тут слуга пригласил всех к столу. Восемь перемен за три часа. Подаваемые гостям черная икра и наливки измерялись, наверное, ведрами, все остальное — тазиками. После обеда мы с Вероник откланялись. Я не умею танцевать, поэтому и она тоже. У каждого из нас свои достоинства, но общие недостатки.

122

В конце июля в Карловых Варах умер заслуженный профессор Петриев Василий Моисеевич. Похоронили его в Одессе. К счастью, я узнал об этом только двадцатого августа, в первый день занятий, поэтому совесть не мучила, что не пришел на похороны. В феврале прошлого года, когда почил Дмитрий Иванович Менделеев, мы начали лекцию по технической химии с минуты молчания, после чего Василий Моисеевич сказал как бы в шутку, что теперь и ему можно умереть, и не ошибся. Мне кажется, мы знаем, когда придут за нами, но боимся поверить в это.

В Одессе перестали взрывать бомбы и стрелять в полицию и чиновников. Стоило повесить по всей России всего-то неполных семь сотен манкуртов и раза в два больше отправить на каторгу, как остальные свалили заграницу или попрятались, затаились. Если бы не Первая мировая война, империя имела шанс постепенно и без крови преобразоваться в конституционную парламентскую монархию, а со временем и в республику. В университетской среде именно такой точки зрения и придерживаются сейчас. Они не знают того, что знаю я, и живут счастливо. Иногда, глядя на них, мне хочется рассказать, что их ждет, чтобы подготовились хотя бы, но знаю, что мне не поверят, сочтут психом, от которого надо держаться подальше.

Я исправно ходил на лекции, работал в заводской химической лаборатории, придумывал новые игрушки, наблюдал за постройкой буксиров-толкачей с более мощными, два по сто пятьдесят лошадиных сил, двигателями и барж грузоподъемностью шестьсот тонн, по выходным ездил на стрельбище, где подкармливал мятежную часть души, чтобы не сорвалась раньше времени. Жизнь стала размеренной, скучноватой. Вероник все еще не надоела мне, поэтому не хочу перемен. Они и так ждут впереди.

В феврале вышел альманах «Новороссийского общества естествоиспытателей» с моей статьей об изобретении целлюлона (целлофана). Профессора, даже с других отделений и факультетов, принялись называть меня коллегой, и я перестал подозревать их в тонком троллинге.