Крайне угнетен и подавлен, оттого что забросил роман, то бишь его первые главы, которые при посредстве Осгуда я договорился напечатать в «Сенчури»[348]
. Сегодня потрачу 36 часов на дорогу в Уоддсдон, а 9-го отправлюсь с визитом к Рэмисам. Все это давние светские обязательства, которые выполняю à contre coeur[349]; куда с большим удовольствием сидел бы сейчас за столом и водил пером по бумаге. Но уж лучше побыстрей скинуть с себя все это; зато какое дивное облегчение наступит 11-го, по возвращении от Рэмисов, когда у меня останется на весь этот проклятый светский сезон толькоНа этом этапе совершенно необходимо уяснить для себя дальнейшее развитие «Княгини Казамассима»[350]
. Никогда еще не приходилось мне работать над романом, который я не только начал писать, но даже отослал в журнал и при этом в нем оставалось бы столько непрописанного. Объясняется это отчасти – по большей части – тем, что до самого последнего времени я был ужасно занят злосчастными «Бостонцами», родившимися под несчастливой звездой[351]. Сама по себе идея «Княгини» великолепна, и, если бы мне удалось отдаться книге в полной мере, вложить в нее душу, поверить в нее, – форма не уступила бы содержанию, ему бы соответствовала. Пока же я еще не нащупал главного, у меня переизбыток действующих лиц, но если набраться терпения и все как следует продумать, герои займут причитающиеся им места. Ах, искусство, искусство, что может сравниться с тобой по сложности и в то же время что более утешает и вдохновляет, чем ты! Без тебя мир был бы для меня выжженной пустыней. Чтобы закончить «Княгиню», мне понадобится еще много месяцев тяжелой, напряженной работы, но ведь и радостей она мне доставит столько, что грех жаловаться. <…>Выписки из живой речи:
«…подноготную – захочешь, не скроешь!»
Мясник о своем постоянном покупателе: «Отрубит – не поздоровится…» «Нынче он здесь, а завтра еще где-нибудь – так и живем».
В искусстве, в литературе не добьешься ничего стоящего, если у тебя нет общих соображений. Если же таковые имеются, если знаешь,
1887