Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза

У германских историков нет разногласий в признании факта систематического применения вышеуказанных «преступных приказов» на практике. С момента начала агрессии все военизированные подразделения Третьего рейха массово использовали террор в качестве «обыденного» инструмента ведения боевых действий и обеспечения контроля на захваченных территориях. Феликс Ремер, автор единственной на данный момент немецкоязычной монографии, полностью посвященной «Приказу о комиссарах», называет его «идеологически мотивированной программой убийств с целью уничтожить “носителей враждебного мировоззрения”». Ф. Ремер документально подтвердил тысячи случаев расстрела евреев, политработников, представителей интеллигенции, партийных и хозяйственных функционеров, осуществленных до отмены приказа в мае 1942 г. (Römer, 2008: 359). Названия разделов книги К. Хартманна в главе «Немецкие преступления» не требуют пояснений: «Евреи», «Военнопленные», «Война против партизан», «Ленинград», «Ограбление», «Выжженная земля» (Hartmann, 2011: 62–81). Автор отмечает: «Ограбление немцами Советского Союза и его последствия длительный период были недооценены. Но как раз эти действия были отмечены повсеместно. (…) В связи с ограниченными собственными ресурсами вермахт должен был полностью снабжаться за счет завоеванных областей. Также и сам “Рейх” должен был получить выгоду от полезных ископаемых и урожая в СССР. Конечной целью являлась экономическая автаркия, в том числе и с учетом “финальной борьбы” с англосаксонскими государствами. Но немецкие планы выходили за пределы экономики. Еще до начала войны была учтена голодная смерть местного населения, “многие миллионы”, как это признавалось в документах, что лишь “принималось во внимание” со спокойным равнодушием. (…) Герберт Бакке, статс-секретарь в Имперском министерстве продовольствия и сельского хозяйства, отмечал: “Русский человек столетиями переносит нищету и голод, довольствуется малым. Его желудок растягивается, поэтому не нужно испытывать к нему фальшивое сочувствие”. (…) Если солдаты передавали какую-то часть продуктов своим соседям, гражданскому населению, это критиковалось начальством в качестве “неправильно понятой человечности”» (Hartmann, 2011: 75–76, 78).

7. Военное планирование Германии в рамках «Барбароссы» содержало немалую долю импровизации, высокую степень риска и авантюризма, помноженную на недооценку военной и экономической мощи СССР.