Научи меня видеть ночью (СИ)

Всё внутри ныло и болело. Он проходил долгий путь с одними и теми же переменными день за днём. И сколько ему ещё предстояло преодолеть… Но это всё же не давало ему никакого права слепо ею манипулировать, лелея одиночество и нужду в одобрении.

— Почти всегда один.

— Знаешь, мы всегда находимся в компании, но умудряемся оставаться одни. Я понимаю тебя и, возможно, мне даже жаль, что всё так получилось.

А потом она вошла в воду по пояс, нырнула и вновь засмеялась взахлёб. Солнечная. Живая. Совсем юная. Уставшая от горестей и потрясений, она беспричинно улыбалась всему миру.

— Ты ещё столького не знаешь, Алина.

— Иди сюда!

— Вода ледяная.

Он не сдвинулся с берега, будто врос в него. Напрягся всем телом. Боится плавать? Это нужно разузнать потом, когда они не будут заняты революцией, гражданской войной и проблемами со временем.

— Я могу согреть её для тебя. Знаешь же, я проглотила солнце. Или признайся, что боишься сильдройр{?}[Сильдройры –русалки]! Но я не одна из них, чай, не утоп… лю… Ал…

Вода сомкнулась над головой. Мир затих, только шумела кровь в ушах. Руки панически и беспорядочно забили по толще. Затем на поверхности раздался всплеск, вскоре после чего её потянули наверх.

Алина заулыбалась, закинув голову, наблюдая за его перекошенным лицом из-под приоткрытых, мокрых ресниц, засмеялась хрипло, клюнув его в подбородок, то и дело цепляясь за плечи и шею.

— Поверил. Я умею плавать.

— Сумасбродная! — рявкнул Александр.

Алина, переняв привычку, склонила лениво голову, пристально и изучающе прошлась по нему взглядом и облизала свои губы, холодные и влажные. У неё наверняка смешно топорщились уши, а капли воды всё стекали и стекали с лица и шеи. Одежда тянула вниз, а руки цеплялись за крепкие плечи.

— Совсем рехнулась?

Чёрные глаза приобрели оттенок беззвездной, злой ночи. Сколько мрачного огня горело в них!

А потом она, наконец, прижалась к его холодным губам своими, зарылась в мокрый ёжик волос пальцами, впечатавшись разом всем: и ртом, и телом. Кости сладко загудели, наполняясь силой. В памяти пронеслись смазанные фрагменты из зала Военного Совета, оккупированного ими в ярой потребности остаться наедине.

Кириган. Дарклинг. Александр. Титул и имена сливались воедино, теряли прежний лоск и браваду. К себе её прижимал он — просто он — срывал с покушенных губ томные и гортанные стоны тоже он.

Слишком одарённый, немного заносчивый мальчишка.

— Откуда ты такая?.. — рычаще, почти недовольно прошептал Александр, запуская стаю мурашек по шеи и рябь — по воде, когда, прижав ладони к её пояснице, впечатался сильнее.

Прежде чем она успела потянуть его рубашку наверх, он перехватил руки, заставив вскинуть осоловелый взгляд и обиженно закусить губу. Уголок его рта дрогнул.

— Идём отсюда.

°°°

Пальцы, испачканные углём, водили по обнаженному плечу завороженно и неосознанно, скользили по спине и пересчитывали позвонки, так дробяще нежно, что хотелось мурлыкать, подобно кошке, лежащей под солнцем. Вот только солнцем всегда была она.

— Как давно ты узнала, что ты — гриш?

— Не очень давно, — прохрипела Алина. Это точно из-за прохладной воды. — Ещё года даже не прошло.

— Как ты об этом узнала? — допытывался Александр.

— Мы попали в передрягу. Малу грозила смертельная опасность. Свет сам вырвался из меня.

— Малу?

— Это мой… друг.

— Где же он сейчас?

— Наши дороги немного разошлись. Так ты боишься воды? — лукаво закусив нижнюю губу, вопросила Алина.

— Не воды, открытых водоёмов, которые при желании гриша можно заморозить{?}[Отсылка к «Демону в лесу». Это небольшой рассказ про детство Дарклинга.]. В детстве был один неприятный инцидент, — он поморщился, словно это всё ещё мучило его.

— Как это случилось?

— Она заморозила озеро. Я был в воде. Помню много крови, и холода, и… страха. И всё, что у меня было, это тьма. Именно она спасла меня в ту ночь. Той девочке были нужны мои кости. Гриши бывают одержимы поиском уникальных усилителей.

Алина замерла, даже дыхание задержала, чувствуя укол стыда, сделанный собственной совестью. Она была ничем не лучше, как и он, но позднее. Многим позднее.

— Что насчёт твоих страхов?

— В детстве я боялась темноты. До последнего не гасила свечу, пряталась под одеялом и боялась вставать среди ночи, потому что мне казалось, что стоит коснуться стопой пола, как меня тут же схватит подкроватное чудовище.

— Ты не поверишь, но я тоже боялся темноты. Звучит глупо, знаю, — Александр улыбнулся, закрыл глаза и встретился лбом с её лбом. — Мадрая высмеивала меня, и это было правильно. Каким я мог стать заклинателем теней, если бы продолжал бояться того, чем способен владеть?

— Ты бы был очень мил, — рассмеялась Алина, удивленная подобным фактом о страхах. — И, знаешь, я думаю, Багра права насчёт не всех вещей. Что ещё расскажешь о себе?

— Любишь вишнёвые пироги?

— Я обожаю их.

— Я тоже. Когда твой день рождения?

— В июне. Совсем скоро. А твой?

— В декабре. Вероятно, мы с тобой во многом противовесы. Каково это ощущается?

— М-м, не знаю, очаровательно?