Научи меня видеть ночью (СИ)

— Ты продолжаешь говорить загадками, — он навис над ней, усердно вглядываясь в глаза. — Неужели ты мне всё ещё не доверяешь?

— Дело не в этом, — прошептала Старкова.

— А в чём же?

— Ты можешь дать мне обещание? Если я исчезну…

— Что значит «исчезну»? Планируешь побег? — усмехнулся Александр, его чёлка сползла на глаза и он чаще жмурился, чем смотрел на неё. Алина поднесла руку к его лбу и аккуратно отвела в сторону спадающую прядь, за что внутреннюю сторону запястья наградили чередой ленивых, мучительно долгих и благодарных поцелуев. Где-то между рёбер трепетало тепло.

— И всё же, — настойчиво повторила заклинательница, довольно прикрывая глаза, когда поцелуи не прекратились, а продолжились, сползая вниз по руке, касаясь локтя, плеча, шеи, груди, живота, — если я исчезну… постарайся следовать за… той путеводной звездой, о которой говорила Пажа.

— Алина, я…

Его прервал крик. Истошные вопли. Суматоха на берегу вытолкнула их из тёплых объятий друг друга и вернула в реальность, где они были не больше, чем добычей для охотников.

°°°

Это был спланированный налёт дрюскелей.

Вокруг царил хаос: земля была мокрой от использования проливными воды из близлежащей реки, от затухших костров поднимались струйки или столбы дыма, в воздух взметались снопы искр из-за отбивающихся инфернов и вся поляна сверкала в отсветах. Смешались запахи дыма, подгоревшей травы и влажной земли.

Лязгали мечи, цепи и фьерданская речь.

На бегу перехватив взгляд Александра, Алина схватила его за рукав и, растеряв дар речи, зависла, но он понял, что она имела ввиду.

— Мы не позволим повториться тому, что случилось в прошлый раз. Хорошо?

— Да… д-да.

— А теперь заходи слева и, — его мозолистая рука коснулась алининой побледневшей щеки, — будь, пожалуйста, осторожна.

Она видела только суматоху, ослепляя дрюскелей, помогая инфернам удерживать огонь на их одежде и рассеивать свет так, чтобы тот служил щитом для детей и немощных. За неё цеплялись, на неё смотрели с восхищением и благодарностью, и Алина, несмотря на жестокие гримасы фьерданцев, их беспощадное оружие и плети, несмотря на бремя, возложенное на плечи, и придавливающее к земле с тяжестью этой самой земли, чувствовала себя в своей тарелке — её успевал навестить страх, то, стоило увидеть беспомощных гришей, как под каскадом чистейшего гнева истлевал собственный ужас. Она воздевала руки вверх, едва успевая производить нужные пассы, меняла позиции, воспроизводя какой-то известный на интуитивном уровне танец. Но сила питала её, плывущая под кожей, вплетающаяся в кровь, впаявающаяся в кости.

Всесильная, всеобъемлющая. Её.

Вопрос, требующий ответа.

Дыхание сбилось. Тяжело и лихорадочно поднималась грудная клетка. Не в силах насытиться, Алина не могла отнять руки. Впитывала. Наполнялась. Как путник, днями шедший по пустыни и, наконец, отыскавший воду. Голодный. Бесконечно жадный. На лице расплылась торжествующая, почти триумфальная улыбка. Вокруг расцветал свет, оплетающий воздух, как старые вишнёвые ветви, дарующий земле тёпло, ослепляющий гришей, застывших в оцепенении, замешательстве и удивлении, тянущийся на многие мили вперёд.

Она была этим светом, ответом, миром.

— Алина! — это подбежал Александр, и только тогда где-то на задворках она почувствовала вес его рук, удерживающих её под талию. Так звучала тревога и волнение. На него падал тёплый маслянистый свет, который излучала она сама. — Алина, ответь мне, что происходит? Алина…

— Мы ещё обязательно встретимся, — Старкова улыбнулась, ощущая непосильную тяжесть усталости, но всё же умудрилась поднять ладонь и провести пальцами по его щеке. Прощаясь. — Прости, что вновь убегаю.

°°°

Алина остервенело рванула вперёд, принимая сидячее положение. Перед глазами всё потемнело, а затем развернулось, вернув свет, цвета и звуки. Она оказалась внутри огромного шатра, а за локоть её поддерживал подоспевший Александр.

Александр в чёрном кафтане.

Она оторопела, поняв, что вернулась. Огляделась, мягко выскользнув из его хватки и проигнорировав вопрос о самочувствии. От гнева за обман не осталось и следа, только обида, тихая, съёжившаяся, но безмерно сильная. Алина разлепила сухие губы, но передумала что-то говорить, молча приняла стакан воды от взмыленного Дарклинга. Его состояние походило на нервное.

— Где Мал? — спросила она, поглядывая на проход. Больше здесь никого не было.

— Под охраной.

— Он цел?

— Алина, что ты… — Дарклинг поморщился от её настойчивого повтора.

— Он цел?

— Да.

— Сколько меня не было?

Дарклинг вскинул брови, озадаченный постановкой вопроса.

— Ты пролежала без сознания четыре дня. Сердцебиты не смогли выявить причину. Что ты помнишь?

— Я помню всё, — она встала на слабые ноги, отмахнувшись, чтобы не помогал. — Я твоя пленница?

— Позволь мне всё объяснить. Я не знаю, что там тебе наговорила старуха, но…