Научиться дышать

— Что случилось? Мать запрещает с Волковым общаться? Или… — его голос поднялся до громоподобных высот в этом чистейшем вакууме звуков, — Иван тебя обидел?

— Нет, нет, пап. Наоборот. Он как будто нажал на невидимую кнопку, и мотор моей жизни забарахлил. Машина теперь не едет, я просто не знаю, как быть.

— Давай подробно расскажи о каждом своем страхе, о каждой проблеме. Что там за кнопки Волков нашел, волшебные?

Ирина выдохнула, готовясь к признаниям, которыми никто не любит делиться с родителями.

— Я обидела его недавно на вечеринке, и он не хотел со мной общаться…

— Опять ты присоединилась к этому сборищу золотой молодежи? Дочь, ты же рассуждала об изменениях, так хотела сделать жизнь лучше.

— Я не смогла… Они позвали, и… — Девушка зажмурилась, гася в себе пожар эмоций. — Они не виноваты, пап. Я сама пошла, потому что этого хотела. И вела себя недостойно и унизительно только потому, что я такая, а не мои друзья плохие.

Она будет выше жалких самооправданий, выше ничтожного выгораживания себя любимой перед отцом. Ване бы не понравилось, пустись она сейчас в пляс обвинений и нападок на друзей. Все хороши, но виновата в собственном отвратительном поведении только она, Ирина Вересова.

— Вижу, что процесс изменения запущен. Очень медленно, но ты борешься с собой, Ириша. Это похвально.

— Как же борюсь, пап? Ничего подобного. Я же его обидела.

— Малышка, ты видишь мир как одну большую глыбу камня. И тебе кажется, что Вселенная начнет меняться, только если от этой махины отвалится огромный кусок. Но ведь все в нашей жизни складывается из мелочей. Дорога, по которой ты идешь, вымощена миллионами мелких камешков. Убери один — и процесс разрушения будет не остановить. Сейчас ты взяла вину на себя, и ты права. Если винить в своих бедах себя, ты научишься не повторять ошибок впредь.

— Мне так не хватает твоей мудрости, пап, — грустно произнесла Ирина и, подложив под спину подушку, откинулась на нее, сидя на диване. — И тебя, чтобы ты увидел, как я сбегу по лестнице тебе навстречу. Приезжай скорее, ладно?

На том конце трубки тишина стала клейкой, засасывающей, топкой, точно трясина. Она напоминала Вересову сироп или кисель, а он сам себе — бедную мушку, застрявшую в этом липком месиве.

— Конечно, Ириша, только закончу все дела, — ложь, ставшая правдой для его воспаленного мозга. — Вернемся к Волкову. Ты его обидела, а он что? Оскорбил тебя? Что-то сделал тебе плохое?

— Ничего такого и в помине не было. Это же Ваня, пап! — голос девушки завибрировал от услады разговора о Ване, ведь он правда такой образцово-положительный. — Он просто перестал со мной общаться.

— Ты же понимаешь его, ведь так? Не слышу в твоем голосе порицания, только женскую обиду. Умом ты осознаешь, моя девочка, что он прав.

— А еще я к нему приехала в ту квартиру… сама… первая. И ты не сказал, что у него бабушка умерла, а я вломилась в его дом!

В воздухе крыльями бабочки трепетало безмолвие. Отец не мог поверить в услышанное. Его ли эта Ира?..

— Как же много я пропустил, Ириша. Ты сама поехала к Волкову?! Я даже не думал… – мужчина усмехнулся и выдержал паузу, — даже не мог представить, что ты сама поедешь в эту квартиру. Ты, моя гордая дочь, всегда вертевшая этих парней на указательном пальчике.

— Пап, — голос Ирины упал до самых низких частот, — гордость – такая плохая штука, как оказалось. Когда ты любишь, гордость превращается в убийцу. Раньше я не любила, поэтому могла позволить себе швырять дорогие букеты ухажерам в лицо, уходить от них по-английски, вести себя как зазнайка. Но Ваня… он не будет подобное терпеть, и я не хочу быть перед ним гордой.

Все знаменитые актрисы, деятели искусства, моды и всевозможных сфер жизни вечно твердят о гордости. Женщина должна быть гордой, это ее стержень, ее основа. «Будь гордой с мужчинами! С другими женщинами! Со всеми на свете!» — типичные лозунги современных журналов и телепередач о саморазвитии. Но порой гордость душит ту самую женскую благодать, чарующую харизму, на которую так падки мужчины. И именно тот самый, единственный, ради которого ты готова отказаться от многого, без принуждения и агрессии заставит этот цветок гордости склонить свою велеречивую головку к его ногам.

— И не надо, Ирочка. Жизнь бывает очень капризной и непостоянной. В ней могут уживаться огонь и лед, черное и белое, жизнь и смерть, любовь и ненависть. Однако для любви и гордости одновременно места нет, и никогда не будет. Это твой ход, милая, твое решение. На что ты поставишь? Черное или красное? Какая ставка сулит больший выигрыш?

— Вот я и не знаю, пап, какая, — вздохнула девушка, неосознанно выводя на гладкой обивке дивана узоры. — Он поставил условие, мол, если я хочу остаться с ним, я должна отказаться от всех денег и удовольствий моей жизни. А я не хочу ходить в одежде с рынка или питаться сосисками! Я просто хочу встречаться с Ваней, но жить как сейчас!