Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

Луиза позволяла, чтобы ее внутреннее чувство подавлялось ожиданиями других. У нее было столь слабое ощущение своего собственного внутреннего бытия, что она искренне сомневалась, что могла бы существовать вообще, если бы не отвечала каким-то образом на потребности других. Это сомнение Луизы не было фигуральным выражением. Она действительно утратила внутрен­нее чувство бытия, которое может возникнуть лишь из пережива­ния собственной жизни в действии. Это переживание — непосред­ственное ощущение Я как процесса — нельзя ничем заменить. Она пыталась заменить его голосами других, так же как Ларри пытался заменить его образом, который создавал для других. Ни для Луи­зы, ни для Ларри подобная замена не была успешной. Каждый из них испытывал подлинное чувство ужаса из-за постоянного ощу­щения пустоты. Эта пустота возникла из-за отсутствия внутреннего центра, внутреннего чувства идентичности.

Луиза пришла к осознанию своей индивидуальности и свободы выбора. Больше не чувствуя, что это сделает ее отверженной, она начала становиться самой собой. Ее конфронтация с директором агентства не привела к прямому изменению его позиции, но по­зволила Луизе испытать новое чувство достоинства и самоуваже­ния. Ее конфронтация со мной была еще более важной и указы­вала на глубокие изменения по сравнению с ее прежней готовно­стью угождать. Она смогла сохранить важные отношения с другим человеком, хотя и действовала, как она думала, вопреки его же­ланиям. Хотя у меня нет подтверждения, я думаю, что разрыв, через который прошли Дон и Луиза перед тем, как пожениться, объяснялся ее сознательной или бессознательной проверкой того обстоятельства, сможет ли она быть отдельной личностью, — неза­висимо от его одобрения.

Размышляя о пути, который проделала Луиза в терапии, я могу выделить следующие закономерности.

Луиза столкнулась с парадоксом человеческих взаимоотношений точно так же, как и Фрэнк, но избрала противоположный полюс. Для Луизы безопасность означала принадлежность другим, а не отделенность от них. Она нуждалась в том, чтобы угождать, пря­таться за них и отрицать свою собственную индивидуальность. Последствие, которое легко было предсказать, состояло в следу­ющем: она начала чувствовать, что не существует как отдельная личность. Опыт Луизы помог мне самому понять, как важно от­крыть свою уникальность, позволить внутреннему осознанию со­общать мне о моей жизни и желаниях, а также осознавать свое сходство с другими.

Если я хочу чувствовать смысл своего существования, мне нуж­но "доверять" своей обыкновенной жизни. Многие из нас привык­ли предавать свои взгляды, желания и ценности, если значимые или многие другие люди занимают иную позицию. Когда я ото­двигаю в сторону свое собственное уникальное осознание опыта ради сиюминутного удовлетворения или кажущейся безопасности, я отрываюсь от своего собственного центра. Я могу быть самим со­бой, только если готов отстаивать свое собственное бытие. Но я также понимаю, что для того, чтобы делать это эффективно, сле­дует быть готовым понять и точки зрения других.

Обычаи и правила, которые мы усваиваем с детства, выросли из человеческого опыта и являются попытками облегчить взаимо­отношения людей и уменьшить их страдания. Они заслуживают нашего уважения. Но слепая приверженность традиции недостой­на человека; это раболепие. Каждый из нас должен принять свое решение по главным вопросам: как он будет действовать и в какой степени будет продвигаться привычными путями, а в какой — ос­тавит их в стороне, чтобы искренне и живо следовать своему соб­ственному внутреннему видению.

Ощущения, которые испытывает мое тело, богаты и значитель­ны, и когда я позволяю им стать частью моего бытия, это меня обогащает. В прошлом я принимал социальное табу за испытание своей твердости или за божественные установления. Они не явля­ются ни тем, ни другим. Ценя собственную сексуальность, я хочу принять на себя ответственность за нее — но так, чтобы она оказа­лась в подлинной гармонии с моим целостным внутренним осоз­нанием.

* * *

Бывают моменты чудесного опьянения, наполняющие сознание внутренним жаром, когда мужчина и женщина глубоко пережива­ют самих себя и друг друга, когда они чувствуют свое тело, свои эмоции, свое стремление друг к другу и когда каждый знает, что другой разделяет эти пьянящие ощущения. В такие моменты мы чувствуем бесконечные возможности, жажду прикосновения, му­зыку ласк и тайну преодоления отдельности от других вместе с ее сохранением.