Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

Я убежден, что осознание каждого отдельного человека — уни­кальная часть Вселенной. Каждый человек является частью суще­ствующей материи, и в этом смысле каждое осознание подобно растению, животному или даже реке или горе. Каждое существо получает некоторую порцию потока бытия (солнечный свет, силу тяготения, химический состав воздуха) и использует его в соот­ветствии со своей собственной природой (обменом веществ, уяз­вимостью перед вниманием, воздействиями и разрушением), вно­сит свой вклад в общую космическую систему (выделяя углекислый газ, отражая свет). Во время этого цикла материя космоса меняет форму, но она не прибавляется и не убавляется. Мы называем это "законом сохранения вещества".

Но индивидуальный человеческий разум не только похож на животное, реку или гору. Каждый человек также имеет возмож­ность внести во Вселенную что-то новое, что-то ранее не существо­вавшее. В области значений человек не только воспроизводит по-новому существующие понятия, но может в некоторых случаях создать поистине новые смыслы и значения. Если это подлинное творчество есть дар Божий, то создание новых значений, новых визуальных образов, новых отношений, новых решений свидетель­ствует о божественности нашего глубочайшего бытия.

Можно добавить еще кое-что к этому расширенному представ­лению о роли человека во Вселенной. В основном, насколько нам известно, мир и космос существуют как совершенные часы, ко­торые были заведены однажды и теперь идут и будут идти вечно. Из конденсированной влаги формируются облака, которые проли­ваются дождем на районы, где увеличивается масса зелени, спо­собствующей конденсации влаги и т.п. Вся конструкция замеча­тельно продумана, чтобы работать, не вскрывая фабричной печати.

Конечно, иногда человек вмешивается и срывает печать (съе­дает яблоко), и тогда великие часы останавливаются или меняют ритм, по крайней мере на один удар. И, тем не менее, человек является частью этого замысла. Но он — нечто большее. Человек— особый элемент системы, элемент, имеющий знание обо всей системе и о самом себе. Совершенно ясно, что человек не знает всего — или, может быть, даже не знает большей части — о сис­теме и о себе, но сам факт, что он нечто знает, полностью меня­ет весь ход вещей. В широкой перспективе (сто лет, миллион?) это может быть лучше или хуже (для кого и для чего?), что он зна­ет, но дело не в этом. Дело в том, что человек знает.

И это другая совершенно реальная божественная способность, которой обладает человек: мы участвуем в великом деле творения. Мы создаем не только новые смыслы и образы внутри нашего субъективного мира. Мы также — насколько нам известно — един­ственные создания во всей космической системе, которые созна­тельно выбирают из бесконечности возможностей те элементы, которые осуществляются в действительности. Мы, люди, служим архитекторами действительности, постоянно переделывая реаль­ность и более или менее удачно приспосабливая ее к своим нуждам.

Так что, когда я говорю о поиске бога, скрытого в человеке, я имею в виду, совершенно буквально, что верю в божественную силу, скрытую в каждом из нас, — в способность к творчеству и осознание нашего участия в определении облика мира.

Этот творческий процесс исследования и открытия моего осоз­нания является рискованным приключением, последствия которого трудно предвидеть; а его долгосрочные результаты неисчерпаемы. Из такого путешествия я могу извлечь гораздо больше, чем реше­ние проблемы или осуществление трудного выбора. Хотя степень решимости и способности различных людей пройти этот путь очень различна, многие достигают обновленного ощущения собственной идентичности, силы и возможностей, открывающихся перед ними. В тех случаях, когда мы отваживаемся заглянуть в глубины нашего бытия и не исказить увиденное, мы возвращаемся с чув­ством, что видели Бога.

Человек познает Бога в своей глубочайшей интуиции относи­тельно собственной природы. Глубоко внутри себя, далеко за пре­делами того, что можно выразить словами, я иногда чувствую та­кие возможности, открытые передо мной, перед всеми людьми, от которых захватывает дух и которые настолько превосходят все наши обычные заботы (хотя и не умаляют их), что я знаю, что никогда не увижу их воплощения — по крайней мере, в этой жиз­ни. Я думаю, что это видение Бога.

Чем глубже я могу проникнуть в свои собственные возможнос­ти, тем ближе я подхожу к тому, чтобы узреть Бога. Я не думаю, что существует конечная точка. Я не мыслю Бога в качестве опре­деленной сущности или существа. Мне кажется, Бог — это изме­рение бесконечной возможности; Бог — это возможность всего. Так что Бог — это Все. Внутри себя я могу ощутить все возможности, хотя я не могу представить себе ничего даже близкого к этой бес­конечности.