Наука и богословие. Введение

ИмреЛакатош попытался модифицировать теорию Поппера с учетом всего вышесказанного. Он ввел понятие «программа исследования». Научный поиск, согласно его точке зрения, характеризуется наличием некоего ядра, неизменной базовой теории, которая определяет этот поиск. Для ньютоновской программы исследования такой базовой теорией было бы всеобщее действие закона об обратном квадрате силы тяготения. Ядро охраняется от прямого столкновения с действительностью защитным поясом вспомогательных гипотез, которые могут изменяться для того, чтобы сохранить ядро нетронутым. Для ньютоновской программы одной из таких вспомогательных гипотез было бы количество планет Солнечной системы. Эту гипотезу можно уточнить, предположив наличие еще какой–нибудь планеты. Открытие Нептуна, таким образом, служит убедительным и ошеломляющим доказательством успеха данной программы, которая за это получает эпитет «прогрессивная». Однако может наступить время, когда продолжать сохранять старое ядро с помощью вспомогательных гипотез станет уже слишком накладно. Тогда программа перейдет в разряд «устаревших», и появится необходимость в поиске новой. Это и произошло с ньютоновской программой, когда она была заменена на эйнштейновскую, поскольку последняя оказалась способной лучше объяснить особенности поведения планеты Меркурий. Лакатош без сомнения, более убедителен в своих аргументах, чем Поппер, и все же остается открытым вопрос о том, как именно человек находит такую исследовательскую программу, которая становится новым прогрессивным шагом в науке.

Как раз этот вопрос и интересовал Мишеля Поляни, который до своего обращения к философскому поиску был выдающимся химиком. Его идеи в массе своей остаются без внимания профессиональных философов, но находят отклик у ученых, которые признают в Поляни человека, знающего проблему изнутри. Его центральный тезис — мысль о том, что, хотя наука имеет дело с объективным физическим миром, научный поиск — это деятельность субъектов. Научный метод не может быть сведен к четко сформулированному протоколу, исполнение которого можно поручить компьютеру. Напротив, он предполагает наличие неких субъективных навыков принятия самостоятельных решений (умение учитывать погрешности при эксперименте, определять, достаточно ли данных для доказательства, быть непредвзятым в выборе теории и т. д.). Эти навыки невозможно до конца объяснить словами, получить их можно только на личном опыте, став, так сказать, подмастерьем в «славной артели» ученых.

Мишель Поляни часто повторял одну фразу: «Мы знаем больше, чем мы можем рассказать». Научное открытие предполагает творческий акт человеческого воображения. Предпринимая научный поиск, ученый не просто натягивает лук и стреляет, метя в какую–то цель. Он тщательно выбирает путь, по которому поиск будет осуществляться, опираясь в этом выборе на интуицию и опыт. Огромную роль в науке играет творческая личность каждого ученого, и каждый из них предлагает свою индивидуальную лепту, испытывая, однако, необходимость быть проверенным и оцененным компетентным сообществом равных. Поляни называл свое понимание науки «личностным знанием». Он хотел дать справедливую оценку как авантюрной смелости научной мысли, так и успеху, часто сопровождающему эти авантюры.

Критический реализм

Как мы уже говорили, случающиеся время от времени радикальные изменения в базовых научных теориях означают, что наука не может претендовать на достижение абсолютной истины. Однако, как мы видели, существует некая непрерывность в понимании (которая сохраняется даже при смене парадигмы), позволяющая нам воспринимать развитие науки, как то, что имеет своим результатом все более и более полное понимание физической реальности, получение все более и более точной карты физического мира. Одним словом, наука может претендовать на правдоподобие, на все большее и большее приближение к истине о природе физических процессов. Степень этого приближения определяется полем действия и характером рассматриваемых явлений. Квантовая теория объясняет все то, что могла объяснить ньютоновская механика, и еще многое другое.

Тезис об ограничении теории экспериментом означает, что наука не может вычитывать представления прямо из природы и что для ее развития необходима творческая деятельность мыслящего ума. Неэмпирические критерии, такие, например, как экономия мышления и непредвзятость в выборе, служат важными регуляторами конкуренции гипотез, приводя на практике к признанию лишь одной из них. Удовлетворение этим критериям требует от ученого умения принимать самостоятельное решение, но выбор одной гипотезы из многих зависит не от капризов личного вкуса. Опыт показывает, что гипотезы, выбранные с учетом всех подобных критериев, оправдывают свое существование долгой практикой, их способность объяснять причины явлений идет гораздо дальше, чем могли предположить те, кто первым дал идее ход.