Наука и христианство: история взаимоотношений

Роль протестантизма в научной революции представляется еще более значительной. Современный голландский исследователь Р. Хоойкаас приводит в своей работе цифры, убедительно доказывающие, что в протестантской среде существовал значительно больший интерес к науке нежели среди католиков. Так, среди иностранных членов корреспондентов Французской академии наук в 1666-1885 гг. было 18 католиков и 80 протестантов.403 При этом численность католиков в Европе этого периода была примерно в 1,5 раза больше численности протестантов. Подобная ситуация была и в Королевской Академии наук Англии, где пуритане составляли 62% членов, в то время как среди населения большинство были католиками. Очевидно, что такой перевес не мог возникнуть случайно.

В работах М. Вебера и Р. Мертона было начато исследование той роли, которую сыграли особенности протестантского вероучения в возникновении современной науки. Здесь можно выделить два основных момента: акцентирование внимания на творении, а не на Творце и учение о примате свободной воли Бога над Его разумом.

Жан Кальвин призывал своих последователей к поиску истины явленной нам в творении: «Если считать Дух Божий единственным источником истины, то мы не имеем права ни отрицать саму истину, ни пренебрегать явленной нам истиной, если только не желаем проявить непочтение к Духу Божьему».404 Также он положительно относился к астрономической науке: «Знание астрономии не только приятно, но и полезно. Нельзя отрицать, что эта наука являет поразительную Божью мудрость».405 В то же время отцы Реформации напоминали, что излишнее увлечение законами природы может привести к забвению Законодателя.

Реформация выступила с резкой критикой средневековой иерархии. Отрицание церковной иерархии вскоре привело и к критике иерархии философской. Как пишет П.П. Гайденко: «Разрушение античного и средневекового космоса, происходящее в философии и естествознании XVII в… получало религиозный импульс от протестантов-реформаторов, выступивших с резкой критикой средневекового принципа иерархии… Не признавая необходимости в посреднике между человеком и Богом и тем самым отвергая иерархию церковных властей, кальвинисты подчеркивали, что Бог непосредственно обращается к человеку и столь же непосредственно правит вселенной, не нуждаясь в целом сонме небесных чинов – ангелов и архангелов, проводников божественной воли в земном мире. Для большинства ученых XVII в. – к ним, несомненно, принадлежит и Ньютон – этот религиозный импульс был достаточно сильным и придавал особенно глубокий смысл их научной деятельности».406 Резкой критике со стороны протестантов подвергался и Аристотель, с его иерархией небесного и земного.

Мартин Лютер резко обличал «язычество, насаждаемое в университетах с помощью, прежде всего аристотелевской философии и физики»407. В университетах, писал Лютер, «царит распущенность, священному писанию и христианской вере уделяется мало внимания; в них единолично властвует – затмевая Христа – слепой языческий наставник Аристотель… Я осмеливаюсь сказать, что [любой] гончар имеет более глубокие знания о естественных вещах, чем можно почерпнуть из книг Аристотеля».408 Таким образом, в протестантских странах развитие новой науки получало мощную религиозную поддержку.

Для эпохи схоластики характерен акцент на разумности устройства мира Богом. Однако, уже Уильям Оккам указывал, что ограниченному человеческому разуму невозможно постичь, какой именно из множества рациональных способов Бог избрал при сотворении мира. Поэтому нам необходимо не строить рациональные схемы, а обращаться непосредственно к результату, к сотворенному миру, пытаясь через него познать волю Бога. Таким образом, на место рационализму схоластики приходит волюнтаризм Нового времени. Бесконечные логические диспуты сменяет изучение сотворенного мира. Неудивительно, что экспериментальный научный метод оказался так близок протестантам.