«Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2006 № 07 (7)

Смоленское сражение проходило 4–6 августа 1812 г. Наполеон во главе 180-тысячной армии переправился на левый берег Днепра с целью выйти в тыл русским войскам, овладеть Смоленском и отрезать русские армии от Москвы. Упорная оборона отряда Д. Неверовского задержала французов на сутки и позволила к вечеру следующего дня соединиться 1-й и 2-й армии. Особое мужество и героизм проявили войска, оставленные для обеспечения безопасного отхода основных сил русской армии — 7-й корпус Н. Н. Раевского, 6-й корпус Д. С. Дохтурова, дивизии Д. П. Неверовского и П. П. Коновницына. Потери наполеоновской армии в Смоленском сражении составили свыше 20 тыс. чел., русской — 10 тыс. чел.

К моменту объединения. 1-й и 2-й русских армий под Смоленском значительно усилились разногласия в русском военном руководстве. Во-первых, сказывалось отсутствие единоначалия. Вопреки встречающимся в литературе утверждениям, Барклай де Толли, хотя и занимал пост военного министра, не являлся главнокомандующим всеми вооруженными силами и формально имел в своем подчинении лишь 1-ю армию. Александр I медлил с назначением главнокомандующего.

Условия соблюдения секретности не позволяли Барклаю указать, что он действует по плану, утвержденному царем. Александр же, в свою очередь, тоже молчал, видя, что отступление вызывает осуждение в обществе. Во-вторых, сложность ситуации обусловливалась самой личностью Барклая и его взаимоотношениями с другими генералами и влиятельным петербургским высшим светом.

А. Шепелюк. “М.И. Кутузов на командном пункте в день Бородинского сражения”

В. В. Верещагин. “Наполеон I на Бородинских высотах”

Михаил Богданович Барклай де Толли был назначен военным министром в 1810 г. Его деятельность на этом посту способствовала значительному укреплению и увеличению боеспособности русской армии. Однако для «придворной камарильи» Барклай оставался чужаком, человеком без связей и покровителей, таким же выдвиженцем Александра I, как Аракчеев и Сперанский. Сравнительно быстрая карьера Барклая вызывала раздражение и зависть среди генералитета. Наиболее активными противниками его были такие влиятельные генералы, как П.И. Багратион и А.П.

Ермолов, пользовавшиеся в обществе большой популярностью и имевшие крепкие связи при дворе. Положение усугублялось тем, что Багратион, как и некоторые другие генералы, оказавшиеся под началом Барклая, был старше его службой, т. е. служил в армии дольше, и, следовательно, по нормам того времени имел больше прав на занятие командной должности. Как уже говорилось, отступательные маневры Барклая вызывали большое недовольство и в самой армии, и вообще в русском обществе; Барклая несправедливо обвиняли в предательстве, трусости, отсутствии какого-либо плана действий. С раздражением воспринимали холодность и сдержанность полководца, которые трактовали как равнодушие, акцент в его речи, нерусское имя. Вдобавок ко всему этому Барклай для придворных кругов был одним из символов либеральных увлечений императора, и уже поэтому свалить его представлялось очень заманчивым. В армии большей популярностью пользовался Багратион, окружение которого немало интриговало в его пользу.

Однако было бы неверным связывать перипетии судьбы Барклая лишь с интригами двора. Гораздо важнее был тот национальный характер, который очень скоро приняла война. Практически около двух сотен лет, со времен Смуты, на русскую землю не ступала нога иностранного завоевателя. Вторжение Наполеона вызвало подъем патриотических чувств, породило порыв к национальному единению. Из районов, оставляемых русской армией, жители уходили, сжигая свои селения, уводя скот, оставляя неприятелю выжженную пустыню. Уже в июле 1812 г. и стихийно, и по указанию Барклая де Толли стали формироваться партизанские отряды, наносившие французам большой ущерб.

«Смоленская губерния весьма хорошо показывает патриотизм, — с восторгом писал Багратион в августе, — мужики здешние бьют французов как свиней, где только попадаются в малых командах…»

В условиях, когда, по выражению историка А.Г. Тартаковского, возникло «чувство общности национальной жизни, единения перед лицом смертельной опасности людей самых разных состояний», когда в сознании людей война стала отечественной, т. е. войной за Отечество, отступление, поражение естественно воспринимались как трагедия, а их виновник — как предатель. Страна жаждала получить истинно народного вождя, который повел бы ее к победе и уничтожил ненавистного врага.

Накопившиеся разногласия со всей очевидностью проявились на собранном Барклаем в Смоленске военном совете. Практически все участвовавшие в нем генералы, среди которых был и брат царя великий князь Константин Павлович, высказались за сражение, в то время как Барклай не считал возможным рисковать судьбой армии, численно явно уступавшей противнику.

Н. Самокиш. “Атака лейп-гвардии Литовского полка”