«Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2006 № 07 (7)

Наступил день 12 апреля 1961 года, среда. Ведущий конструктор «Востока» Олег Ивановский и слесари-сборщики — Володя Морозов и Коля Селезнев — в 4 часа утра (местного времени) поехали на старт, прихватив у медиков контейнер с продуктами питания для космонавта. На лифте поднялись наверх. Морозов снял с люка № 1 заглушку, уложил продукты. Стали ждать «хозяина шарика».

3.00 по московскому времени (местное время 6.00).

Всем службам космодрома объявляется готовность семь часов!

Одновременно с заправкой топливных баков начались заключительные проверки всех систем корабля и носителя, систем связи и т. д., система управления — настраиваться на выполнение программы выведения. Поскольку в баках ракеты происходит испарение компонентов топлива, постоянно идет их подпитка и дренаж. Ракета на старте как бы окутывается клубами пара.

Предпусковое заседание Государственной комиссии проходило недалеко от стартовой площадки «в длинной темноватой землянке, которую именовали несколько странно: «банкобус». Оказывается, на первых пусках предстартовые обсуждения и совещания проводились в старом автобусе. А так как разговоры часто были довольно долгими (в авиации это называется «держать банк»), то автобус называли «банкобусом».

На этот раз доклады участников заседания были короткими. Предложение Королева: «Просим комиссию разрешить пуск» — принимается без обсуждений.

В это время в специальном помещении МИКа Гагарина и Титова облачали в космические одеяния. Сначала Титова, чтобы Гагарину меньше париться. Датчики для записи физиологических функций им прикрепили еще накануне вечером.

Гагарин полулежал в технологическом кресле, над ним «колдовали» Федор Востоков и ведущий инженер по скафандру Виталий Сверщек. Кресло представляло собой копию штатного с системой вентиляции скафандра, «без которой человек за время между одеванием и посадкой в корабль, конечно, весь изошел бы потом».

Когда до назначенного времени выезда оставалось минут пятнадцать-двадцать, Н. Карпов, ткнув пальцем в гермошлем Гагарина, сказал:

— Надо бы тут чего-то написать. А то будет приземляться, подумают люди, что это еще один Пауэрс какой-нибудь опустился.

И В.Т. Давидьянц сделал последний штрих — нарисовал на шлеме красные буквы «СССР». Без них теперь представить себе одеяние первых космонавтов просто трудно.

Вскоре специально оборудованный автобус ЛАЗ-695Б направился к стартовой площадке. Кроме «виновников» торжества, находившихся под неусыпным контролем Е.А. Карпова, ехали Г.Г. Нелюбов и А.Г. Николаев, главный конструктор СЖО С.М. Алексеев и его помощники: Ф.А. Востоков, В.И. Сверщек, Г.С. Петрушин, Ю.Д. Килосанидзе. Были в автобусе врач Д.Г. Головин и два кинооператора В.А. Суворов и А.М. Филиппов.

6.50. Автобус подъехал к подножию ракеты. Первым из него выпрыгнул врач, помог выйти Гагарину. Карпов и Попович помогли Титову. Попрощавшись с Гагариным, он вернулся в автобус.

«Сутулый и большеголовый» Гагарин прошел несколько метров, неуклюже поднес руку к гермошлему:

— Товарищ председатель Государственной комиссии, летчик-космонавт старший лейтенант Гагарин к полету на первом в мире космическом корабле-спутнике «Восток» готов!

В двух шагах от старта

Снимок сделан за 4 часа до старта. Надписи на шлеме еще нет.

Снимок сделан за 2 часа до старта.

А стоял перед Королевым.

Потом он обнялся с каждым из находившихся около ракеты, и Ивановский, поддерживая под локоть, повел его к лифту. Поднявшись на площадку перед лифтом, Гагарин остановился, обернулся и «приветственно поднял вверх руки, замер на несколько секунд».

Не звучало над стартовой площадкой заявление, потом многократно транслировавшееся по радио и опубликованное в газетах. Юрий Гагарин прочитал его перед микрофоном в радиокомитете 3 апреля. По словам О. Ивановского, были записаны заявления Германа Титова и Григория Нелюбова. С одинаковым текстом.

7.12. Поддерживаемый Востоковым с одной стороны и Ивановским с другой, Гагарин сел в кресло и принялся за проверку радиосвязи и скафандра, переключил линию радио на телефоны гермошлема.

7.50. «Готовность два часа!»

Морозов с Селезневым накинули крышку люка № 1 на замки, затянули гайки тарированным ключом, но не сработала сигнализация о нормальном закрытии крышки люка. А времени на повторное открытие-закрытие не предусматривалось. В считанные минуты Ивановский и два его помощника устранили неисправность. Тревога оказалась ложной: прозевали сигнал операторы пульта.

8.45. «Объявляется готовность пятнадцать минут! Дежурному расчету покинуть старт! Отвести фермы обслуживания!»

От ракеты медленно отошла ферма с площадками обслуживания и лифтом, легла на опоры.

8.50. Закончились все предстартовые работы. Генерал Каманин объявил 10-ти минутную готовность.